Есть еще одно. То, что всех тут объединяет перед тем, как повести вперед. СТРАХ. Всеобщий, парализующий страх. Клерки боятся потерять работу, бабы – потерять мужиков, мужики – своих баб, телка, торгующая колготками, боится потных рук хозяина палатки, тот боится, что она обворует его, узбек боится скинхеда и мента, мент боится их обоих, народ боится олигархов и собственного правительства, правительство боится народа. Еще они боятся финансового кризиса, куриного гриппа, роста цен на бензин, расширения НАТО, войны и мировых террористов. И наконец, все вместе, включая мировых террористов, боятся падения цен на нефть и исчезновения с прилавков водки. Причем неизвестно, чего больше.
И только медиа не боится никого и ничего. Потому что у медиа нет никого и ничего, кроме ее самой и отчасти аудитории. Не делайте из нее монстра. Как раз наоборот. Она – добренький старичок, вроде Олле Лукойе, который ходит с двумя зонтиками и показывает всем сны. Иногда цветные, иногда черные. В зависимости от того, кто чего заказал и кто чего заслужил. А так как эти сны сотканы из ваших чувств, медиа просто отбирает из них самые сильные. СТРАХ И НЕНАВИСТЬ. Ведь это ваши самые любимые, а главное, самые искренние чувства, не правда ли?
Ну, переключай светофор. Сколько можно держать его? Кто-то поехать, что ли, должен? Так он, наверное, через Арбат поехал, а не по набережной. А ты все тупишь. Гаишники все-таки тупые, падлы. Наконец-то. Слава тебе, господи, поехали!
И не пеняйте медиа на то, что она вами управляет, используя «эйфорию единства от безысходности», «истерию ужаса» или как вы там это называете. Как может быть иначе? Страх и ненависть – единственные средства для управления трусливым и озлобленным стадом. Все зеркально, не правда ли? Мы играем только ту музыку, которую вы заказываете. Только ту, которую вы хотите слушать. Только ту, которой вы достойны. Вы не хотите, чтобы медиа вами управляла? Отлично!
VIVA HATE! Так давайте же, наконец, уничтожим друг друга. Только сделаем это красиво. И не спеша. Мы, медийщики, сначала найдем одного общего врага, против которого все объединятся. Затем, когда он будет повержен, мы приступим к уничтожению более мелких врагов, и так постепенно перебьем всех, пока на планете не останется ни одного человека. Наконецто в мире воцарится тишина и покой. Хотя нет, вру. Абсолютной тишины все-таки не получится. Последний свидетель этой Великой войны свиней будет еще какое-то время тупо отображать мигом опустевшую действительность. Телевизор. Некоторые из них, не погибшие во время пожаров и побоищ, будут транслировать друг другу картинку пустой планеты. Таким образом круг наконец-то замкнется. Медиа будет воспроизводить саму себя и потреблять сама себя. Пока не кончится электричество. Хотя, я уверен, она что-нибудь с этим придумает.
Вам страшно? Все это сделали вы. Своими руками.
Своим страхом и своей ненавистью. Вы отлично научились бояться и ненавидеть. Может быть, попробуете научиться любить? Слишком сложно? Ну, тогда включайте телевизор, вы снова в студии.
Viva Hate!
Viva Fear!
Viva Mediа!
Ага, ну вот и РИА «Новости». Гениально. Не прошло и часа, как я доехал. Найти бы еще место. Поставлю тут, ебись они в рот, эти вечно снующие эвакуаторы.
Я прохожу через центральный вход, называю милиционеру свое имя, даю в окошечко паспорт и иду через турникет. В большом конференц-зале уже толпа журналистов. Я протискиваюсь через них, жму кому-то руки и вижу Генку Орлова, который занял два места в последнем ряду. Я сажусь рядом, собираюсь спросить, давно ли началось, и вижу стоящего в первом ряду с микрофоном Дениса Квашина, который спрашивает Шойгу:
