– Ты – не вторая Рэйчел, – ответил тогда я. – Она просто… какая-то женщина, на которой женат Джо. Мне нужна только ты.
– «Только ты», – сухо повторила она. – Когда мужчины так говорят, они имеют в виду других женщин. А ты говоришь о копиях меня, будто я кукла Барби с конвейера. Джо, я так не могу.
– А ты попробуй.
– Жизнь коротка, – ответила Рэйчел.
Когда она ушла, я сделал то, что всегда делал в тяжелые моменты: с головой ушел в работу. Кардифф первым разработал технологию холодного прозвона, но другие университеты и корпорации, само собой, шли по пятам, пытаясь обогнать нас. Мы первыми установили видеосвязь между параллельными мирами, благодаря чему одна версия меня получила возможность разговаривать с другой – будто мы просто сидим в разных офисах. Мы первыми использовали технологию осуществления – позаимствовали у турфирм, рассчитанных на всех, кто потерял возможность путешествовать, – а потом перешли от громоздких роботов к настоящим человеческим телам, снабженным имплантами, благодаря которым можно было перехватить управление, как будто вы физически присутствовали в другом мире. Все шло отлично, но просто так ничего не дается. Чтобы сохранять первенство, нам нужен был кусок отравленного наливного яблочка под названием «целевое бюджетное финансирование»: это деньги, никак не связанные с обычными исследовательскими фондами университетов. Стороннему наблюдателю может показаться, что эти средства призваны способствовать укреплению лидирующих позиций Великобритании в передовой и престижной сфере. Наука ради науки и тому подобное, деньги, вроде бы не запятнанные никакими приземленными мотивами, свободный полет мысли, и только.
Все это полная чушь, и все знали, что это чушь.
Когда власти могут закрыть любого просто за странный вид, новая технология дает мощные рычаги органам безопасности. Если контакт установлен, можно параллельно арестовать и допросить две версии подозреваемых: соответствующие службы в каждой реальности сотрудничают друг с другом, чтобы получить максимум сведений. Изложите историю подозреваемому в одной линии реальности и посмотрите, что он скажет. Изложите другую историю в другой и посмотрите, что вы получаете. Волки сыты, овцы целы, а права человека идут лесом.
Никто, конечно, не признавался в применении подобных методов. Но за новые машины, за их разработку, за взрывоустойчивое помещение платили не витающие в облаках ученые. Платила госбезопасность. А кто еще?
Я уже говорил, что яблоко было отравлено? В обмен на щедрое финансирование государство провело в нашу лабораторию свою горячую линию, сверхсекретный канал связи. Их бонзы могли говорить друг с другом посредством наших машин, но я – как и весь наш отдел – не имел ни малейшего представления о происходящем. Они не вмешивались в наши дела, а мы – в их.
Но иногда последствия были неприятными.
Вот как сегодня, например.
С момента взрыва бомбы прошло три месяца. Наше окно в ту версию Кардиффа закрылось всего через четыре дня после события, и мы не знали, как идут дела у них. Когда контакт прервался, число жертв не подсчитали даже приблизительно, и никто не заикался о планах восстановления. С той версией мы больше никогда не установим связь, даже если будем прозванивать целую вечность. Та реальность так далеко отклонилась от нашей, что квантовый контакт уже невозможен.
В моей версии Кардиффа день выдался неплохой. Солнышко светит, у ресторанчиков на улице все отлично, люди кажутся на редкость счастливыми и довольными. За три месяца мало что изменилось. Конечно, те, кто дает себе труд следить за мировыми новостями, знают, что одну из версий Кардиффа стерли с лица земли: они видели фотографии и видеозаписи. Некоторые из этих людей, как и я, даже осуществились в ту реальность. Мы прошлись – или, в моем случае, прокатились – по дымящимся руинам бывшего города.
