В этот же день привезли палатки, доски, колья. Первая рота стройбата начала устраиваться лагерем на просторном академическом дворе.
«Третий день в Москве. Как же неприветливо ты встретила меня, Москва», – так думалось мне о своем пребывании в столице. Не худшим хотел я быть на московских улицах. Впрочем, я еще и не видел московских улиц. Если мне и приходилось выходить за проходную академического двора, то только во главе своего взвода. Вчера ходили за досками. Шли строем по проезжей части, я шел с правой стороны строя поближе к тротуару. Почти рядом со мной шли трое ребят и две девушки. Я слышал их разговор, речь шла о зачетах и курсовых работах. Эти молодые люди были студенты какого-то института.
У поворота на Краснокурсантский проезд я подал команду: «Правое плечо вперед! Марш!». Мои попутчики все как один посмотрели на меня, своего ровесники и соотечественника. Что они подумали обо мне? А я подумал о той пропасти, которая разделяет нас. Пока я будет служить, они закончат учебу в своих институтах, получат дипломы, начнут работать, а я все еще буду отдавать свой долг Родине, потому что служба в армии – это почетный долг каждого гражданина страны. И еще я думал о том, почему я стал должником у своей Родины? Ведь должником становится человек только в том случае, если он что-то задолжал кому-то. Я же у своей Родины еще ничего не брал в долг. За что же я должен расплачиваться? «Странное дело, – думал я, – почему так установлено, что каждый, кто живет в нашей стране, с самого своего рождения, становится ее должником. Даже в одной очень партийно-политической песне поется, что человек “пред Родиной вечно в долгу”».
Обмундирование солдат давно уже требовало замены и по срокам, определенным для его эксплуатации, и по его состоянию. Солдаты одеты очень плохо. Число воинских частей после войны сокращалось, остатки личного состава переводили из одного подразделения в другое, направляли на пересыльные пункты. Время шло, сроки замены обмундирования давно вышли, но, переводя солдат из одного подразделения в другое, никто не думал о том, что солдатам иногда необходимо выдавать новые штаны. С обувью дело обстояло также плохо. Правый сапог у меня давно уже просил каши, в этом я был солидарен с ним: я тоже постоянно хотел каши. Кормят очень плохо. Спасает в какой-то мере хлебная пайка. А так – соленая капуста да чечевица.
Кстати, обмундирование солдат Красной армии отличалось тем, что во время Великой Отечественной войны оно было самым худшим обмундированием всех других солдат, как союзнических, так и враждебных нашему государству армий. Это – к слову!
Неизвестно было, как пойдет служба дальше, а пока в стройбате служить было тяжеловато. Рота закончила устройство лагеря на академическом дворе: разбили палатки, сколотили в них нары, убрали и привели в порядок территорию, смастерили некое подобие столов для принятия пищи и в углу двора соорудили сортир. После всего этого солдат, знакомых с плотницким делом, приставили к строительству барака для штаба батальона, а остальных направили на стройку.
Первой роте повезло, стройплощадка расположена очень близко к месту ее расположения. Рота будет достраивать кирпичный пятиэтажный жилой дом около Лефортовского парка на Красноказарменной улице. На стройке начали заниматься подготовительными работами. Строительной техники никакой нет, ни крана, ни простейшей лебедки. Впрочем, никакой механизации на этой стройке до самого ее завершения так и не появилось. Зачем механизация, когда в полном достатке имеется дубленная солдатская плоть, многочисленная и не дорогая. На войне тоже ведь многие задачи решались подобным образом.
