Ничего у нее не получится. Нет в нем ни чести, ни порядочности. И не он тому виной. Внимательно посмотрев на Алекс, Винченцо обрадовался тому, что на левой руке у нее по-прежнему сияет кольцо с бриллиантом.
«Моя, она моя!» – хотелось ему крикнуть.
– Принцесса, ты сбежала, не сказав ни слова? Конечно, мы оба вступили в брак впервые и еще не освоились со своим новым статусом, и все же какие-то правила необходимы, – заявил он, словно не замечая двух мужчин, которые встали по обе стороны от нее, словно часовые. Леонардо Брунетти, главный управляющий «Брунетти файнэнсис инкорпорейтид», или БФИ, финансового конгломерата, ставшего синонимом престижа в миланских деловых кругах. Именно его место собирался занять Винченцо. И Массимо Брунетти, глава компьютерного отдела БФИ – «Брунетти сайбер сервисис», или БСС. Массимо женился на бывшей помощнице Винченцо, Натали.
Все это по праву должно принадлежать и ему! И он собирался все у них отобрать.
– Ви, ты считаешь, что еще можешь здесь находиться после всего, что ты сделал?
Если бы она закричала на него, он бы знал, как ответить. Но ее дрожащий шепот его обезоружил…
– Пойдем, cara. На все твои вопросы я отвечу наедине.
– У тебя была масса возможностей объяснить, какого дьявола ты вытворяешь с моей семьей. По крайней мере, намекнуть, что ты переворачиваешь жизнь моих родных с ног на голову. Только ты молчал. – Она тяжело дышала; глаза заблестели от слез. – Скажи только одно: почему?
– Что – почему? – процедил он сквозь зубы. Проклятие, не нужно было так долго ждать. Надо было все ей объяснить. Очень важно, чтобы она перешла на его сторону!
– Почему ты их топишь! – В ее голосе проступили гнев и досада. – Почему ты устроил так, что Натали перешла в БСС? Хорошо, что она полюбила Массимо. Почему на тебя шпионил отчим Неи, пьяница и дебошир? Зачем ты скупал акции БФИ? Зачем хочешь сместить Лео с поста главного управляющего?
– По-моему, мои действия говорят сами за себя, – вкрадчиво ответил он.
Алессандра встала и сделала шаг ему навстречу. Он почувствовал идущий от нее нежный аромат и сразу вспомнил долгие теплые ночи, влажные простыни, тихие стоны… Опьяняющие улыбки, которые уничтожали паутину одиночества – он сам не сознавал, что сплел ее вокруг себя. Он увидел, как бьется жилка у нее на шее. Но выражение ужаса в ее глазах ударило его, словно пощечина. Еще совсем недавно ее глаза смотрели на него с такой любовью, с таким желанием…
– По-твоему, то, что происходит, очень весело?
Он сунул руки в карманы, чтобы не потянуться к ней.
– Алессандра, то, что происходит, совсем не весело, и меньше всего для меня. Если ты по-прежнему не понимаешь, позволь мне объясниться… Всю жизнь я ждал этого мгновения. Я двигал людей, контракты и деньги, как фигуры на шахматной доске, и все ради того, чтобы очутиться здесь… Я собираюсь стать во главе БФИ. Завладеть всей компанией. Выгнать из компании всех Брунетти, чтобы компания стала моей. Только моей.
– Почему? – спросила она со слезами на глазах.
– Чужого мне не надо; я возвращаю свое. То, в чем мне так долго отказывали. Тем более… – Он потянулся к ней. Проклятие, он ведь не собирался делать ей больно!
Он стер слезу с ее щеки подушечкой большого пальца. Как хочется обнять ее! Как хочется, чтобы она смотрела на него, как на героя! Конечно, он не герой. Он не верил в самопожертвование, в то, что нужно ставить других выше себя, что счастье других обогатит его самого. Он привык брать, обладать, иметь.
