–Нет.
–А как мы домашнего вина напились? Нам по четырнадцать лет было. У деда Жоры вино домашнее стояло в погребе. А мы решили узнать, как это у пьяных ноги не идут. Пьём, а оно сладкое, как компот. Стали выходить с погреба, а нас в разные стороны качает, хохочем до упаду, еле вылезли. Благо рядом, кровать у вас на улице под вишней стояла, мы на неё и рухнули. Так смеясь и уснули, вырубило нас. Проснулись от криков. Баба Паша ругала деда Жору: «Опять паразит за своё, вино вылакал». «Да не пил я»-божился дед. «Вот тебе крест». «И ирод -причитала баба Паша-водку тоже говорил не пил». Помнишь, как твои родители приехали, бабушка Паша стол накрыла. «Ой, у меня ж начатая бутылка водки от деда припрятана»– и поставила на стол. «Наливайте, пейте. Не ждите меня. У меня там рыбка дожаривается»– сказала бабушка. Когда пришла с рыбкой, удивилась: «Что не наливаете? Плесни и мне немного». Все как-то странно переглянулись, но выпили по второй. «Ах, ты ирод, ах ты паразит, сказал бы чёрт, дьявол, не ставь Паша эту бутылку на стол. А то ещё пьёт и морщиться. Когда же ты водку выпил? И это же нужно додуматься, воды в бутылку налить. А вы гости дорогие чего молчите, если бы сама не попробовала, так бы водичкой и потчевала бы»-причитала баба Паша. В деда полетело полотенце, дед резко увернулся. Марина слушала и смеялась. Лилька обрадовалась: «Ты вспомнила?»
–Нет, просто смешно. -и у Марины вдруг потекли слёзы. Лилька обняла её, стала целовать: «не переживай, ещё вспомнишь».
Ну давай, до завтра – чмокнув в щёчку Марину, Лилька быстро испарилась.
Марина задумчиво посмотрела ей вслед. Что их объединяло? Ведь они такие разные. Ладно, за окном ночь, пора спать.
В это время Филин предпринял усиленные поиски, через несколько часов он уже знал, что Литвинова Марина жива, и он поехал с докладом к Степаненко.
Степаненко встретил его недружелюбно:
–Что, проворонили, журналистку? – заорал он.
–Кто знал, что крушение поезда будет? Шеф, я всё узнал, она в больнице в Железнодольске – стал оправдываться Филин – Потеря памяти у неё. В натуре ничего не помнит, поговорил с медсестрой, она и подругу свою не узнала, имени не помнит.
–Может, претворяется?
–Нет, у меня знакомый мент, узнавал, следователь у неё был, ничего не помнит, даже сумочку не узнала.
–А где сумочка? Может там компромат?
–Нет, ничего ценного сказали, ей отдали, вот опись мне скопировали.
–Хорошо.
– Что дальше шеф?
_ Следите за ней, заведите шуры-муры с медсестрой, конфеты, цветы, что мне вас учить. Чтобы позвонила, как память вернется.
–Сделаем.
–Ну, иди.
Утром Марине принесли выписку, попрощавшись с тётей Глашей, врачом и медсестрами, вместе с Лилей отправились на вокзал.
–Ты не боишься ехать на электричке, после того, что с тобой произошло?
–Сколько можно говорить, я ничего не помню – с раздражением ответила Марина. Она нервничала, так как понимала, что через несколько часов она будет дома, и как ей в нём жить, если он окажется для неё чужим. Вспомнит она хоть что-то… Сидя, в электричке Марина попыталась расспросить подругу о своём прошлом.
–Что рассказывать – заговорила Лиля– Мама твоя работала учительницей, заболела раком, прошла операции, химиотерапию, очень мучилась были сильные боли, наркотические средства не помогали. Вот тогда ты и засомневалась в качестве этих лекарств, а выпускал их завод предпринимателя Степаненко Николая Михайловича. Ты считала, что они «пустышки». Когда мама умерла, ты требовала расследования, но тебя высмеяли и послали…Степаненко авторитет, а ты кто? Ты начала своё журналистское расследование, собрала свидетельские показания, оказывается, нашлось, много семей онкобольных, которые тоже считали, что умирали их родные в муках из-за недоброкачественных лекарств. Ты даже вышла на работников завода, достала документы, уличающие Степаненко. Я тебя пыталась отговорить, ну куда там, ты даже не представляешь, во что ты ввязалась.
