– Какой я тебе дед?! Мне ещё нет пятидесяти лет.
– Простите, – сказал Павел.
– Да, видно старит меня борода. Пора мне её сбрить. Это у нас отец Савелий придумал, чтобы мы бороды не брили. Отец Савелий строгий, – сказал Фёдор. – Говорят, давным-давно он в глаза стал осуждать своего церковного начальника за то, что тот ездит на дорогом импортном автомобиле. Да и денежки приходские пустил на строительство своего загородного дома с золотыми люстрами и с бассейном.
– Эка невидаль! Да у нас так многие чиновники поступают, – махнул рукой Павел.
– А священник – это не чиновник, мил человек! Он духовное лицо. Люди смотрят, как он живёт – добродетельно или нет. Оттого в городах и сёлах многих у нас бардак и творится, что многие истинную веру утратили, в церковь только для вида ходят и свечки ставят так, чтобы их другие прихожане заметили – мол, и они – как все, значит, в Бога веруют, как положено. Изредка к нам приходят новые люди и рассказывают, что мало что меняется в лучшую сторону на Большой Земле.
– Я считаю, что вера в Бога должна быть в душе человека.
– Так в этом никто и не сомневается. Вот представится у тебя возможность – поговоришь на эту тему с отцом Савелием. Он тебя наставит на путь истинный и подлечит. Вид у тебя, гляжу, нездоровый, – заметил Фёдор и спросил:
– Как же вы в наших краях очутились?
– Летели на самолёте, который потерпел крушение. Мы выжили. Потом вышли к избушке на берегу Уклейки, а там нас Игорь подобрал, – рассказал Павел.
– Я вовремя подоспел. Его друга – Анатолия сильно рысь порвала, – сказал Игорь.
– К нам всякие люди попадают – и больные, и здоровые, и добрые, и не очень. Вот, например, километрах в восьмидесяти от нашего острова три человека выжили после падения легкомоторного самолёта. Случайно они вышли к Светлому озеру. Мы их к себе жить взяли. А иные люди сюда намеренно приходят, чтобы обосноваться на Звон-острове. У нас есть друзья в городах, которые помогают таким людям.
– Здорово, мужики! Где раненый? – раздался громкий голос.
Павел оглянулся. В дверях стоял могучий широкоплечий седобородый мужик в синей рубахе, подпоясанной красным широким кушаком, и в белых штанах. В правой руке он держал холщовую сумку.
– Здорово, Родион! – приветствовал его хозяин.
– Здравствуйте! – сказал Павел, удивившись росту и стати пасечника, которому, судя по количеству морщин на лице, было много лет.
Родион посмотрел на Павла и сказал:
– Гляжу, ты вроде не раненый, но болеешь. Бледный ты и хлипкий. Тебя надо подлечить.
– Ты сначала Анатолию помоги. Ему сейчас хуже, чем Павлу. Без сознания он. Помирает, – сказал Фёдор и кивнул на кровать, где лежал Анатолий.
– Какой он толстый! – удивился Родион. – Вы решили меня удивить? Ну и гости к вам пожаловали – один тощий, как жердь, а другой жирный, словно кабан.
Пасечник подошёл к кровати, на которой лежал Анатолий и, мгновенно сменив шутливый тон на серьёзный, поинтересовался:
– Кто его так?
– Рысь, – ответил Павел.
Родион пододвинул табуретку к кровати, на которой лежал раненый, извлёк из своей сумки вату, бинты, острый нож, иглу, суровые нитки, бутылку с завинчивающейся пробкой, баночки с завинчивающимися крышками, наполненные тёмно-коричневыми жидкостями и мазями. Всё это пасечник разложил на чистом полотенце, которое хозяин постелил на стол. Родион открыл бутылку, смочил ватку спиртом и тщательно протёр ладони. Потом он снял с плеча раненого окровавленную тряпицу, промыл рану и стал её зашивать. Когда лекарь уже заканчивал работу, Анатолий застонал и приоткрыл глаза.
