А еще мне нравился ее голос и то, как она говорит, как произносит слова…
Интересно, о чем она сейчас думала? У нее были такие пухленькие губки, красивые глаза. Такие глубокие. Нет, она не просто в моем вкусе – она настоящая красавица.
– Полди, – прошептала девушка.
– Что?
– Я просто хотела перед тобой извиниться. За наше знакомство. Ну… как оно прошло…
– Да перестань, – прошептал я в ответ.
– Нет, правда, послушай! Я хочу сказать… я тебе доверяю…
– Я тебя не подведу.
Мы на минуту замолчали, задумавшись, затем тишину нарушила Эмили.
– Расскажи мне что-нибудь…
– Нам нельзя впустую болтать. Мы должны слушать. Прослушаем их появление и… – я не стал продолжать.
– Но мы же не можем просидеть здесь вечно? Я имею в виду, с чего ты взял, что утром они уедут? Что они здесь не до конца! И как мы доберемся до ворот, если один из них постоянно стоит у костра?
– Я не знаю, Эмили, не знаю. Сейчас главное – не попасться на глаза этим ублюдкам.
Кажется, что с каждой минутой, проведенной здесь, я все меньше и меньше верил в счастливый исход. Просто отрицал, нет, хотел отрицать столь близкую смерть.
Мы приподнялись и снова выглянули в окно. Один из убийц все еще стоял у костра, поглядывая по сторонам и что-то насвистывая. В руках он держал дробовик.
– Какие здесь все странные… Этот птичник сам похож на птицу, заметил? – уставившись куда-то вдаль, произнесла Эмили. – А видел, какие у Кейсера рубцы на руке? Такие просто так не появляются. Я имею в виду, случайно, в быту.
– Хм…
– Или этот пучеглазый псих в камуфляже… У меня от него мурашки по коже. Интересно, за что они все здесь?
Девушка задумчиво посмотрела на меня. Думаю, мы подумали об одном и том же – «А за что здесь ты?».
– И все равно не понимаю. Почему?
– Я правда не знаю, Эмили.
– Честно говоря, меня очень пугают эти двое… этот пучеглазый псих, как его… Гоззо и…
– Тилль? – угадал я. Меня они тоже раздражали.
– Да! Какие-то они странные! А еще Гельмут – он такой грубый и вообще ничем не отличается от этих, – она кивнула в сторону улицы, намекая на клоунов. – Только грима не хватает. Интересно, они поймали Птичку?
– Кого?
– Ну этого, орнитолога!
– Птичка, – я хмыкнул, примеряя образ на Отто.
– А что, он и правда похож на голубя.
Мы тихонечко рассмеялись.
– Ты еще не замерз? Может, тебе вернуть толстовку? – заботливо спросила она.
– Нет. Мне нормально. К тому же, на тебе желтый свитер – его легче разглядеть в темноте.
Эмили замолчала, уставившись в одну точку. Какое-то время мы просидели в полной тишине, слушая лишь свои мысли. Порой мы ловили взгляды друг друга, но чаще всего просто бессмысленно смотрели куда-то в пол.
Время замедлилось.
– Что бы ты сейчас хотел? – вдруг спросила девушка.
Я задумался. Хотелось самых базовых вещей: прежде всего, конечно же, оказаться подальше отсюда. Хотелось смаковать вкус чистой воды – я уверен, я бы выпил сейчас несколько стаканов. И хорошенько поесть. Выспаться.
Желания… Исполни Бог все мои желания и мечты, как у меня тут же появятся новые!
Эмили, увидев, что я задумался, решила сначала ответить сама:
– Я вот желаю оказаться дома. И безумно хочу пить! А еще было бы неплохо покушать, весь день ничего не ела…
Я улыбнулся. В таких ситуациях, как наша, все потребности всегда сводятся к самым базовым, а именно к выживанию, отсеивая все остальное, фильтруя все лишнее.
Мне до сих пор не верилось, что мы сидели тут, в темном разрушенном инвентарном складском помещении, на заброшенной территории, участвуя в какой-то совершенно безумной и жестокой игре Оборотня.
