Механизм формирования результатов «невербальных» следственных и судебных действий в уголовном судопроизводстве. Монография - страница 5

. Скорее следует согласиться с Л. М. Володиной, отмечающей совпадение уголовно-процессуального познания и доказывания лишь в определенной части – когда речь идет о способах собирания доказательственной информации^>29. Доказывание в уголовном судопроизводстве целесообразно рассматривать как двухэтапный процесс, состоявший в процессуальном познании обстоятельств уголовного дела и в логическом обосновании данными обстоятельствами правоприменительных решений^>30. Ю. К. Орлов в своих работах, также полагая, что доказывание не сводится только лишь к познанию, идет еще дальше и пишет о нем как о трехэтапном процессе:

а) доказывание-познание;

б) доказывание-удостоверение;

в) доказывание-обоснование^>31.

Примерно такие же взгляды высказываются и в некоторых современных работах по гражданскому процессуальному праву^>32.

Следовательно, в части осуществления своего первого этапа доказывание действительно является разновидностью процессуального познания в целом и имеет с ним общую внутреннюю гносеологическую сущность, общие механизмы постижения человеком обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. С этих позиций и уголовно-процессуальное познание, и доказывание являются всего лишь частными случаями познания в целом; им присущи все основные законы и закономерности познавательной деятельности. Законы эти, как писал А. И. Трусов, едины для всякого познания. Они действуют как при познании больших процессов и явлений (например, при установлении закономерностей природы, общества, человеческого мышления), так и при восстановлении картины единичных фактов, явлений, событий (например, факта преступления и виновности определенного лица). Без использования этих закономерностей не может протекать никакой процесс познания, не может быть установлена истина^>33. Л. Д. Кокорев и Н. П. Кузнецов, рассматривая уголовно-процессуальное доказывание в контексте его гносеологической сущности, отмечали, что оно представляет собой разновидность познания человеком реальной действительности. Оно осуществляется в соответствии с общими закономерностями, присущими познавательной деятельности во всех областях теории и практики^>34.

Эти закономерности во многом обусловлены концептуальным философско-методологическим подходом к сущности познания. Причем в отечественной науке таковым традиционно являлся диалектический материализм (в советский период – марксистско-ленинская диалектика); на нем вплоть до настоящего времени зиждется вся национальная теория доказательств; на него опирались и продолжают опираться фундаментальные процессуальные и криминалистические исследования^>35. Более того, диалектический материализм расценивался не просто как основной методологический подход к сущности познания. В контексте проводимой советским государством радикальной политики воззрения и идеи этой философской школы приобрели официальный государственный статус и фактически превратились в неоспоримую научную догму. Иные мировоззренческие позиции гносеологического характера, пусть даже выдвинутые в духе диалектического материализма, но, тем не менее, не соответствующие господствующей марксистско-ленинской идеологии, изначально были обречены на провал.

В последнее время советские философы, пытаясь «наверстать упущенное», прикладывают немало усилий для изучения ведущих мировоззренческих концепций XX в.; основываясь на положениях неореализма, неопозитивизма, прагматизма, феноменологии, герменевтики и других школ ученые ищут новые концептуальные подходы к наиболее базовым категориям гносеологии. Очевидно, такое стремительное развитие философской мысли рано или поздно приведет к переориентированию методологии юридического, в частности уголовно-процессуального, познания, объективно потребует пересмотра большинства существующих научных положений и создания новых, альтернативных теорий. Готова ли сегодняшняя юридическая наука к такому переосмыслению своих методологических основ? Данный вопрос представляются крайне сложными и неоднозначными, поскольку связь уголовно-процессуальной науки с современной философией существенно ослаблена. Как справедливо полагает В. И. Пржиленский, расхождение между современным уровнем развития философского знания и теми философскими положениями, которые применяются в правовых теориях, становится все более вопиющим