Механизм - страница 17

– Наверное, для обретения формы этого недостаточно, – промямлил Мэт.

– Проверьте: нет ли где открытого окна, – распорядился Капитан. – На втором этаже тоже.

Все, кроме Сенекса, бросились исполнять приказ, и вскоре опять собрались в холле, удостоверившись в своей безопасности. Между тем чудовища за окнами оживились: они двигались быстрее, привлеченные активностью людей, а может, еще и…

– Свет! – догадался Тариус. – Их отпугивает свет. Зажигайте все светильники – во всех комнатах.

– Превратим дом в волшебный фонарик, – истерично хохотнул Пол, но побежал быстрее всех.

Вскоре дом был залит светом. Снаружи, он, должно быть, представлял весьма милую картинку: этакий оплот уюта и радости. Однако чудовища красоты не оценили. Пока остальные занимались делом, Сенекс подошел к окну и видел, как они недовольно закачались, заклубились, и услышал злобное шипение.

– То, что надо! Пусть утрутся, – подытожил Тариус.

– Но они не уходят, – осторожно заметила Дора.

– Туман уходит только с рассветом, – пожал плечами Мэт.

– Нам бояться нечего, – решительно заявил Тариус, глядя на перепуганных детей. – Пусть хоть изойдутся на шипение – внутрь им не пробраться.

– Все же нам с вами стоит покараулить, – предложил Мэт. – А остальные пусть идут спать. Все вымотались.

– Вы устали не меньше, – заявила Дора.

– Верно, – поддакнул Пол.

– Значит, так, – отрезал Тариус, с каждой минутой обретавший все большую уверенность. – Я остаюсь здесь, Мэт идет в гостиную и присматривает за другим бортом, остальные – по каютам отсыпаться. Подстрахуете нас завтра, если что. Свет не выключать.

Спорить никто не решился.

Сенекс добрался до комнаты, закрыл дверь на ключ и с невероятным облегчением лег на кровать. Он очень устал и, несмотря на лампу, смог заснуть куда быстрее, чем рассчитывал. Старческий сон его, впрочем, был неглубок. Где-то в середине ночи он проснулся от звука шагов. Хлопнула дверь – Капитан вернулся в свою комнату. Сенекс прислушался: снаружи шел дождь – по стеклу барабанили капли. Непогода прогнала туман. Можно спать.

К утру дождь закончился, но рассветный остров был до того хмур и неуютен, что начинать день не хотелось. А Сенексу не хотелось даже жить. После вчерашних волнений и порции виски он чувствовал себя отвратительно. Вот что самое ужасное в старости: как будто мало просто осознания скорого ухода. Тело подводит тебя, оно начинает разрушаться, изнашивается стремительно еще при жизни. Рождаемая этим беспомощность, отвратительная слабость, боль, гложущая тебя, как голодный пес, – вот что кошмарно.

Сенекс застонал. Скорее, чтобы почувствовать, что еще может, чем от боли, но звук вышел жалкий и тут же растворился в тишине. Он тихо лежал, надеясь перетерпеть боль и выиграть еще один раунд у подступающего небытия. В комнате становилось все светлее. И прохладнее. Вчера он не разжег камин.

Пересилив себя, Сенекс сел на кровати, собираясь с духом. Жалобным скрипом отозвалась спина, крутило колени. Сейчас он ненавидел все вокруг, жалел себя, и эти эмоции неплохо отгоняли проклятые черные мысли, пауками шныряющие в голове. Он с трудом поднялся и дошаркал до туалета. Уголь в камине еще был, и старик, хрустя всеми суставами и сопя от напряжения, разжег огонь. Тот синей лентой весело пробежал по угольным вершинам, щелкая искрами.

Сенекс постоял возле, глядя на пламя. В последний год он нередко ловил себя на ранее не свойственной любви к созерцанию. Качающаяся ветка, дождь, перекатываемая ветром пыль, бегущие облака – иногда он мог уставиться просто на стену или краешек стола и сидеть так без малого час. Даже не думал ни о чем в этот момент и не погружался в воспоминания, а просто был. С одной стороны, такие моменты раздражали, словно мозг привыкал к недеянию, но с другой – он чувствовал себя при этом так спокойно и умиротворенно.