Тут мама увидела меня, и напряжение в ее голосе немного ослабло:
– Доброе утро, Флоренс! Блинчики на плите. Бери, пока теплые.
Я закинула на тарелку пару блинчиков и налила себе кофе. К сожалению, в последнее время выходные часто омрачались подобными спорами и конфликтами родителей. Наспех проглотив завтрак, я пошла собираться на встречу с Уильямом.
Когда я приехала на своем автобусе, он уже ждал меня в центральной части Садов. На Уильяме были серые брюки и пиджак с белой рубашкой. В правой руке он держал кейс. Я бросила взгляд на часы: одиннадцать ноль одна. Нормально, не опоздала.
– Ты всегда одеваешься, как дежурный дипломат? – пошутила я после обмена приветствиями.
На мне сегодня был белый хлопковый сарафан, доходящий до середины икр, свободная вязаная кофта зеленого цвета – в тон глазам, и сумочка в стиле бохо.
– Мне нравится такой стиль, – пожал плечами Уильям – а ты, похоже, любишь выделяться из толпы? – он мягко улыбнулся.
– В школе нас заставляют носить дурацкую форму, – буркнула я – так что отрываюсь хотя бы на выходных.
– Понятно. Вот, я тут привез тебе кое-что, – с этими словами он открыл кейс и достал оттуда несколько кассет – держи. Послушай пока их, если понравится купишь потом. Ну или переписать на чистую кассету можно. Только для этого двухкассетник нужен.
Я взяла коробочки с кассетами, и на мгновение наши руки соприкоснулись. Мне стало интересно, что же он мне принес, и, перебирая кассеты в руках, я чуть не выронила одну из них.
Но Уильям подхватил ее.
– Там есть свободная лавочка, давай сядем.
Мы уселись прямо напротив клумбы с цветущими тюльпанами и нарциссами. Легкий ветерок колыхал нежные бутоны цветов, наполняя сквер нежным едва ощутимым ароматом весны. Ленивое английское солнце временами просачивалось сквозь облака, согревая своим редким и от того долгожданным теплом.
Кассеты лежали у меня на коленях. Взгляд мой упал на самую яркую – желтый фон обложки с розовой плашкой. Название гласило «Не обращайте внимания на чушь, вот вам Sex pistols». Я прочла его вслух.
– О, это легенды. Панк-рок. Не совсем то, что было позавчера на концерте. Но они стояли у истоков. – объяснил Уильям. – Я бы советовал тебе начать с них, чтобы лучше понять развитие жанра.
Я наморщила лоб.
– Название группы кажется мне знакомым…
– Ну еще бы! Они прогремели на всю страну. Показали Британии, что такое настоящий панк.
– А это не у них кто-то умер года два назад? От передозировки наркотой, кажется?
Я смутно припоминала, как родители обсуждали статью на первой полосе «Дейли Мейл».
Уильям кивнул.
– Сид Вишез, басист группы. Его жизнь была не менее яркой, чем его музыка. – в последней фразе проскользнули мечтательные нотки.
Я взглянула на Уильяма. Чудно́, конечно. Сидит весь такой в костюме, в очках и с кейсом. И восхищается каким-то панком, умершим от передоза. Интересно будет послушать эту кассету.
Оставшиеся две кассеты были не оригинальными, а перезаписанными. Аккуратным почерком на одной из обложек было выведено Bauhaus, а на второй – уже где-то слышанное мной Joy Division.
– Эти кассеты я переписал с винила, – объяснил Уильям – изначально они выходили именно на пластинках. Но я больше кассеты люблю, вот и перезаписал. Ребята, которых ты слушала позавчера, по сути, выходцы из Joy Division.
– А почему они создали новую группу?
– Потому что фронтмен старой покончил с собой.
