Мелодия моего сердца - страница 11

Я хмурюсь и отрицательно качаю головой.

– Нет. И это не обсуждается!

– Что? – удивляется Бет. – Но почему?

Я игнорирую вопросы и внимательно прислушиваюсь к рассказам Шона, хоть и слышал все это тысячу раз.

– Немного о трюках. Я умею выполнять все трюки, – губы Шона трогает улыбка. – И это правда. Моя жизнь – это трюки и скейтборд. Ну и, конечно же, девочки, – смеясь, произносит он и продолжает уже более серьезно.

Шон рассказывает о базовом трюке и демонстрирует его с непринужденной грацией. Потом рассказывает о других, каждый из которых исполняет идеально, словно проделывал миллион раз. Наверное, так и есть.

Я перестаю слушать, когда друг переходит к стилям, и ныряю в свои мысли, отключаясь от реальности.

Последнее время мне часто приходится зависать в пространстве. И это связано с полным ощущением, что я живу не свою жизнь. В какой-то момент я словно сошел с дороги на тропу и заблудился.

Мои отношения с Бет больше не приносят удовольствие. Я все больше ощущаю подавленность. Мне не хочется возвращаться домой, делить с ней постель, элементарно – разговаривать. И я не могу перестать винить себя в этом. Мне кажется, что я подвожу Бетти. Растоптал наши чувства, убил в ней все хорошее, сам оттолкнул от себя.

Черная дыра, с каждым днем увеличивающаяся в размере, поглощает меня все сильнее. Мальчик, который стремился помогать и быть лучше всех, медленно погибает. Он зовет меня на помощь, но я безвольно барахтаюсь в ничтожности и жалости к себе, не имея сил подняться.

– Малыш. – Бетти гладит меня по щеке, заглядывая в глаза. – С тобой все хорошо?

Я рассеянно киваю и концентрируюсь на Шоне.

Он заканчивает теорию о скейтборде, хлопает в ладоши, и все приступают к практике. Новички усердно пытаются повторить базовые упражнения, а те ребята, которые занимаются давно, разбиваются на группы. Кто-то катается в свое удовольствие и делает трюки, а кто-то помогает остальным.

Спустя пару часов всем по очереди приходит уведомление о вечеринке в доме Линдси Талон – нашей с Шоном подруги детства. И мы тут же разбредаемся по разным машинам и выдвигаемся колонной на улицу.

– Ну же, Шон, до дна! – восторженно кричат подвыпившие девушки.

Я стою неподалеку от пивной бочки и наблюдаю за другом. Шон, сколько его знаю, всегда был душой компании. И на этот раз кучка девушек во главе с Линдси взяла его на слабо – мол, милый Шон, ты такой душка, а выпьешь ли ты бочонок с пивом? О, ну и где это видано, чтобы друг отказался!

Как говорят все парни, чьи девушки постоянно западают на него, – смазливое личико, но ни гроша за душой. Хотел бы я с этим поспорить, но иногда меня терзают сомнения. Словно Шон – это две личности, уживающиеся в одном теле.

Я делаю глоток пива из стаканчика, продолжая наблюдать за весельем. Правда, мне совсем не импонирует поведение Шона: он, широко расставив ноги, все больше и больше наклоняет бочонок. Пиво льется мимо рта, заливая футболку, рубашку и пол.

– О Боже, Шон! – Линдси громко визжит, но я не могу понять – это недовольство или восхищение?

Все до единой девушки пожирают его глазами. И зрелище действительно впечатляет. Один лишь вид кричит – ну, кто сегодня будет первая?

Волосы Шона отливают золотом, создавая вокруг золоченый ореол. Только вот этому засранцу до ангела очень далеко.

– Дэвид, приятель! – кричит Шон, выискивая меня взглядом. – Где ты? Я тебе в сотый раз повторяю – ты просто обязан научиться кататься. Это самое кайфовое дело, которое я только знаю!