В тот момент я еще не знал этого, но предчувствие чего-то необратимого не покидало меня. И только сейчас я могу с уверенностью сказать – моя жизнь делилась на «До» и «После» именно в тот момент, когда я стоял в нерешительности, глядя то на коридор, то на лестницу, ведущую вниз.
Я сделал выбор. Я пошел по коридору. Глухие шаги отпрыгивали от стен, ведя меня туда, где мне быть не положено. Я просто шел, ни о чем особо не думая. Я не вспоминал прошедшую ночь, зная, что она мне ничем не поможет. Я не вспоминал и день, когда случайно ошибся этажом и комнатой. Я прокручивал в мыслях лишь музыку, которая была моим маяком. Я тянулся к ней как рыба к воде. Я разворачивался к ней лицом как увядающий в темноте цветок поворачивается к восходу солнца. Я все шел и шел, заходя сначала в одну дверь, потом в другую. Я не мог понять, как нашел комнату в первый раз, но был уверен, – это какая-то мистика. Я никогда не верил в нее, но объяснить происходящее как-то иначе было попросту невозможно. Удача? Я не уверен. Мне не могло повезти в первый раз. Во второй – возможно. В третий – наверняка. Но не в первый. Нет. Никогда.
По моим ощущениям, я нашел комнату через десять минут скитаний по коридору. Я шел прямо, пока не наткнулся на дверь с серебряной ручкой. Что самое необычное – в этот момент я не почувствовал никакого счастья от находки. Я принял это, как должное, и тут же распахнул дверь в старую комнату.
Помещение встретило меня могильной тишиной. Я зашел внутрь и снова начал оглядываться по сторонам. Только теперь я отдался этому делу осознанно, а не наспех, как раньше. Я фотографировал глазами каждый уголок. Я запоминал его малейшие детали, чтобы при желании спроецировать в своей голове. И тут мне стало плохо: перед глазами все поплыло от нехватки кислорода. Я начал задыхаться в комнате, в которой настежь были открыты все окна.
– Да что это за место? – пробормотал я, держась правой рукой за область грудной клетки. – Что за проклятая комната?
Посмотрев на стоящее в углу фортепиано, я и вовсе обессилел. Его энергетика выбила меня из колеи, и я резко присел на недалеко стоящий и уже знакомый мне стул.
Я начал рассматривать музыкальный инструмент, не понимая, почему он вызывает у меня такие горькие эмоции – мне снова захотелось рыдать. Даже без пианистки и ее игры, я почувствовал невыносимую боль. Она разъедала мои внутренности подобно яду. Сидя на стуле недалеко от инструмента, я снова почувствовал жуткий холод, который ненавидел всей душой. Аллергия, на него у меня была аллергия.
Я сидел на стуле и как загипнотизированный смотрел на фортепиано, когда за моей спиной послышался сдавленный кашель. Я испугался и резко развернулся в сторону двери. Я и так чувствовал себя плохо – головокружение никак не проходило, – так еще меня окутали ледяные цепи страха. Оборачиваясь, я думал, что увижу нечто, что непременно напугает меня своим видом. Но передо мной стоял всего лишь Рональд. Он закашлялся, заходя в комнату.
– ДжонгХен, прости, я тебя напугал? – спросил мужчина и засунул в карман своих черных брюк белоснежный платок, в который, видимо, кашлял.
– Немного, – вздохнул я, сглатывая. Сердце барабанило от страха как ненормальное. – Вы зашли очень неожиданно.
– Еще раз прости. Кашель – теперь мой вечный друг. Пять лет назад болел пневмонией, остались осложнения, – печально улыбнулся Рональд.
