Бармен поставил перед шефом блюдце с закуской и отошел в сторону, чтобы, на всякий случай, не слышать разговора.
– Значит, Винтика нужно уволить, – сказал Геннадий Федорович и отпил из стакана. Водку он пил именно так, небольшими глотками, смакуя, чем неоднократно вызывал у собутыльников отрицательную реакцию.
– Ему звонили, попросили подготовить для нас одну штуку, грамм так на двести пятьдесят с часовым механизмом. Ждать он тебя будет…
– Меня? – Димыч удивленно приподнял брови.
– Ну, не тебя, а кого-нибудь от меня. Вон, хоть того же Глыбу. Подойдет?
– Подойдет. Только вы тогда ему скажите, чтоб он сам машину вывел, а меня пусть подберет возле метро.
– Хитришь? – Геннадий Федорович прищурился и снова отпил из стакана.
– Хитрю, – кивнул Димыч.
– Ладно. Потом куда?
– К приятелям, дня на три-четыре. Не возражаете?
– Ни Боже мой! Отдыхай. Глыбе тоже посоветуй, хотя, не надо, ему завтра работать с бомжами. Я его завтра отпущу.
– Через сколько нас будет ждать Винтик?
– Через полтора часа. Успеете похавать и доехать.
– Я не голодный.
– Тогда позови Глыбу, я сам ему все расскажу. Возле метро тебя забирать?
– Да, слева, под рекламой.
Димыч кивнул, подошел к столу, возле которого восторженный Глыба наблюдал, как шарик ложится на тот номер, который ему заказывают:
– Тебя к шефу.
– Ага, – Глыба застегнул зачем-то верхнюю пуговицу на рубашке и пошел к бару.
Димыч понаблюдал как Геннадий Федорович инструктировал Глыбу, поймал на себе два или три косых взгляда Глыбы, потом Глыба кивнул утвердительно раз. Потом еще раз. Потом посмотрел на Димыча, и теперь кивнул уже Димыч.
Глыба вздохнул и поплелся в сторону ресторана, обедать. Димыч вышел на крыльцо. Там двое охранников обсуждали последние события и ужасно веселились. Было с чего.
Кто-то кинул весь лоходром. И сделал это самым простым и изящным способом. На чем бы конкретно не разводили пацаны лохов, на наперстках, картах, рулетке или лотерее, все деньги, перешедшие из рук лохов в руки специалистов, не оседали в карманах катал, а через шестерок передавались стоявшему в стороне кассиру.
Хотя милицейские налеты на лоходром стали уже давно редкостью, а о внеплановых неожиданных проверках всех обычно предупреждали дня за два, обряд, на всякий случай, выполнялся строго. Бабки должны быть у кассира.
Функции кассира выполнял человек доверенный и опытный. К концу дня денег у него накапливалось изрядно. Движение на лоходроме всегда было оживленным, сегодня погода была хорошая, и лох клевал неплохо. Однако, когда шестерка в очередной раз принес банкиру деньги, тот вдруг начал суетливо шарить по карманам, материться и нервничать.
Шестерка сообщил об этом остальным. Остальные поинтересовались у кассира, а почему это он нервничает, а тот им как раз и сообщил, что касса, неплохая касса за весь день, у него куда-то пропала. Осталось то, что вот только что принесли.
Другому бы не поверили, но кассира знали хорошо, и врать он бы не стал. Тем более, что так кидать своих не просто глупо, но и опасно.
Кидалы привлекли к разговору карманников, дежуривших возле станции метро. Те клялись и божились, зуб давали и готовы были землю есть. Не они.
По всему выходило, что кассира опустил кто-то заезжий, и сделал это легко, словно играючи. Охранники смеялись, Димыч тоже улыбнулся. Такое действительно случалось не каждый день.
– Много у него взяли? – спросил Димыч.
