– Ничего не понимаю, – вздохнул Паша. – На месте беляков я бы уже давно взял штурмом телефон, телеграф, почту, горком и исполком, а они курят и смеются… Так дела не делаются. Может вернёмся к нашим?
– Давай для начала посмотрим на этих беляков. Бабуся сказала: они в конце проспекта. Далеко ещё?
– Если пойдём дворами – пять минут ходьбы.
– Показывай дорогу, Сусанин.
Мы свернули с центральной улицы и немного попетляли среди деревянных одноэтажных домов, обнесённых заборами.
– Вот он, – схватил меня за руку Паша.
Метрах в ста от нас расположился отряд белогвардейцев, по моим прикидкам, около взвода пехоты и с десяток конных казаков. Вели себя они на удивление безмятежно, не выставив постов охраны.
– Ишь обнаглели! – заскрипел зубами Павел. – Будто хозяева города какие.
– Молодые люди, – женский голос позади заставил нас подпрыгнуть и развернуться.
Мы увидели дамочку лет двадцати пяти в меховой шубке и кокетливо накинутом на плечи платке.
– Молодые люди, – повторила она, – вы кто будете?
– Уголовный розыск.
– Странно, не помню, чтобы по сценарию у нас был уголовный розыск, – нахмурилась женщина. – Давайте пройдём к режиссёру, надо уточнить.
– Какой ещё режиссёр? – спросил сбитый с толку Паша.
Я уже начал догадываться, что произошло и откровенно забавлялся происходящим.
– Как какой?! Сам Петров-Рыбкин! – благоговейно произнесла барышня, словно это был как минимум Сергей Эйзенштейн.
– А кто он? – проявил культурную дремучесть Паша.
Женщина обожгла его возмущённым взглядом.
– Очень известный режиссёр! Товарищ Петров-Рыбкин снимает здесь новую фильму «Оборона Ростова-на-Дону». А вы разве не артисты?
– Мы сотрудники уголовного розыска. – с улыбкой сказал я.
– Настоящие? – не поверила она.
– Настоящей некуда. Нам сообщили, что в городе белогвардейцы и солдаты немецкой армии…
– Теперь понятно, – усмехнулась она. – Можете не переживать, это статисты, мы задействовали их для нескольких сцен.
Внезапно взгляд её стал серьёзным, я бы даже сказал – оценивающим.
– А вы фактурно смотритесь, – сообщила она. – Давайте подойдём к товарищу Петрову-Рыбкину, думаю, он найдёт для вас подходящую роль.
Меньше всего мне хотелось становиться звездой отечественного Голливуда, поэтому я сразу отрицательно замотал головой.
– Спасибо за предложение, конечно, но нет… У нас своей работы по горло.
– А вы? – она посмотрела на Пашу. – Хотите сниматься?
– Да какой из меня артист?! – фыркнул тот. – Вон у вас народу сколько. Выбирай – не хочу. А мы лучше потом вашу фильму в синематографе поглядим.
– Зря! – попыталась переубедить нас барышня. – Вы не понимаете, от чего отказываетесь!
– Да где уж нам грешным!
– Подумайте сами, какая это честь – сниматься в фильме, который ставит великий Петров-Рыбкин. Ему рукоплескали Париж и Лондон! Да все артисты бы душу продали за такую возможность! Между прочим, в главной роли Игорь Бужский, – с выдыханием добавила она.
Мы с Пашей переглянулись. Имя актёра было неизвестно ни ему, ни мне.
Поняв, что ей попались совершенно тёмные люди, женщина махнула рукой.
– Бог с вами. Если всё-таки надумаете, приходите. Съёмочная группа остановилась в гостинице «Большая Московская», спросите там ассистента режиссёра Майю Гуревич. Майя – это я.
– Мы подумаем, – неопределённо ответил Паша.
Мне доводилось в начале двухтысячных наблюдать за съёмочным процессом со стороны. Что самое забавное – это было индийское кино, часть сцен для которого снимали в России.
