Трубку я все же подняла. И услышала:
– Алло, Таня?
– Да, я слушаю, – пробормотала я, делая вид, что проснулась уже давно, просто чем-то занята.
– Это говорит Чернецов. Ради Бога, Танечка, извините, но мне необходимо с вами встретиться.
Его голос выдавал, что он находится в состоянии истерики. Что-то случилось, хотя с ним, бедным, и так случилась масса неприятностей.
– Хорошо, – согласилась я довольно необдуманно, поскольку опять позволила эмоциям победить разум – честно говоря, мне стало его до невыносимости жалко.
– Я подъеду к вам через полчаса, – выдохнул он облегченно.
«Да, – подумала я, – если меня не скосит гангстерская пуля, то уж непременно сгубит доброта». Что-то с этой самой добротой надо было делать. Поскольку иногда именно она мешала мне хотя бы какой-то период времени пожить спокойно.
* * *
Если при нашей первой встрече он поразил меня неуверенностью в себе, то теперь он и вовсе походил на загнанную дичь. Он влетел в мою комнату с таким видом, будто за ним гонится стая гончих псов. Плюхнувшись со всего размаха в кресло, он обхватил голову руками и простонал:
– Что мне делать, Таня?
Ей-Богу, я не знала, что ему делать. Можно было, конечно, отсоветовать ему обратиться к трудам классиков с попыткой найти там ответ. Но, как я поняла из уроков литературы, классики и сами особенно не знали толком, что делать. А вечный совет моей бабушки, что надо «снять штаны и бегать», был несколько неуместен в свете происходящих вокруг нас событий.
Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как пожать плечами и участливо поинтересоваться, что случилось с моим гостем такого, чего он никак не мог предвидеть.
– Она обвиняет меня в том, что я убил Михаила, – простонал он, не отнимая от лица рук, – она считает, что я задавил его. Понимаете?
Я поняла. Ситуация действительно выглядела отвратительной. Тем более что он вполне мог быть подозреваем в этом.
Во-первых, он запросто мог проследовать за нами и, подождав некоторое время, нанести удар. Поскольку у него имелся мотив, то вполне логично было заподозрить его в убийстве.
Во-вторых… Впрочем, все предположения разбивались об одно доказательство его невиновности – он знал, что за его женой следят. А это значило, что если бы он и хотел убить, не стал бы вызывать меня, а выследил бы все один, зачем ему лишние свидетели?
Человек, сбивший Михаила, не знал, что их видят. В состоянии аффекта он тоже не находился, так как все было рассчитано до мелочей. И выполнено с таким самообладанием, что оставалось только позавидовать.
Кажется, он плакал. Тихонечко и по-детски. Вернее, по-щенячьи поскуливая. Я сделала вид, что не заметила этого.
– Извините, – прошептал он, – просто столько всего навалилось…
– Ничего, – кивнула я ему ободряюще, – только нам с вами некогда заниматься плачем Ярославны. Давайте постараемся все проанализировать.
– Хорошо, – сказал он. – Вы ведь мне поможете, Таня?
Ну что я могла поделать? Передо мной сидел отчаявшийся, постаревший человек, и, как ни крути, помочь ему могла только я – мне пришлось согласиться на дальнейшее расследование.
* * *
Конечно, первым делом я попыталась связаться с Алиной. После моих долгих телефонных уговоров она все-таки разрешила мне приехать. Чернецов поведал ей, что нанял меня для расследования. Это было глупостью с его стороны, поскольку Алина была довольно умной и быстро смекнула, что именно я и являюсь той «сволочью», которая подглядывала за ней в дверную щелку по просьбе ее мужа.
