Меня не видно изнутри - страница 16

С чувством выполненного долга я вернулась в свою – в свою! – комнату.

Выудив из разверзнутой пасти чемодана первую попавшуюся футболку и белье, я быстро оделась, погасила свет и – о, счастье! – упала спиной на мягкую упругую постель.

Под гигантским сатиновым одеялом я словно превратилась в тёплого бурого мишку, впавшего в спячку в сугробе, но вскоре стало нечем дышать, и, высунув голову наружу, я в бессвязной полудрёме уставилась в потолок. Латунная люстра отбрасывала по сторонам причудливые тени. Её длинные побеги с миниатюрными лампочками на концах опутывали комнату точно диковинное растение.

– Просто чудо, – пробормотала я, погружаясь в темноту под баюкающий шепот ветра.

– Солнышко, вставай. Эй. Вставай, слышишь?

– Сколько времени?

– Шесть.

– Что?! Шесть вечера?!

Я села на постели, облепленная облаком из одеяла. Перед глазами в сумраке радостно заплясали звёздочки. Глаза свело в кучку. Рядом послышался сокрушённый вздох:

– Шесть утра, конечно, прозорливая моя.

Не по-летнему прохладный, влажный утренний воздух нырнул в лёгкие. Я нахохлилась и окосело уставилась на слабый свет. Окна открыты настежь, но ничего толком не разглядеть. Марго разбудила меня ни свет, ни заря.

– М-м… Дай поспать, – я рухнула обратно, в объятия тёплого, мягкого ложа.

– Вставай! Не время подушку слюнями заливать. Нас ждёт Атермонт!

– М-м?.. Какой Атермонт?

– Дожили… Ты так скоро и меня узнавать перестанешь.

Я недовольно уткнулась лицом в подушку:

– Марго, давай через пару часиков?..

– Кто-то ещё планировал книгу писать… Ага, уже вся по локоть в чернилах.

– Угу…

– Можно подумать, тебе там снится нобелевская премия по литературе, – пробурчала Марго, хотя ладонь её всё равно ласково погладила меня по голове. Я в наслаждении улыбнулась.

– Мне приснилось, что мне в ухо попала вода…

Повисла озадаченная пауза.

– И вот это сопящее существо называет себя творческим человеком, да? Алекс?

Алекс?

– Кто такая Алекс?..

– Ай, неважно…

Я зевнула и погрузилась в темноту. Послышался стук оконной рамы, затем ещё один. Так и не дождавшись продолжения банкета, Марго укутала меня и куда-то испарилась, а я осталась досматривать невнятный сон о старушках, что выращивали младенцев из саженцев, поливая их из зелёных леечек. Когда урожай поспевал, старушки стряхивали с новорождённых землю, приговаривая: «Вот не в капусте тебя нашли, не в капусте…»

Проснулась я в лёгком недоумении. Часы показывали восемь.

Теперь встать было труднее. Тело точно сварили в молоке. Зависнув между сном и реальностью, я с усилием откинула одеяло – тяжёлое как женская доля. Футболка была мокрой насквозь. Я с трудом стянула её и отбросила в сторону. В лицо бил цветастый из-за витражных стёкол солнечный свет. Поспишь тут…

Нигде не будет мне покоя… – покачнулось внутри смирение.

В ожидании каникул мы с Марго праздновали успех каждого экзамена с соседями по этажу. Немыслимое количество дешёвой выпивки, навязчивая музыка, запрещённые вещества в цветных упаковках от жевательных конфет, от которых я шарахалась в ужасе, и бесконечные сплетни: кто с кем спит, кто из преподавателей взяточник, где достать конспекты на халяву – всё это повторялось изо дня в день в духе хитроумной пытки. Точно примерный мученик я надеялась, что хоть раз последняя «сова» отрубится до рассвета и тогда воздастся мне за страдания. Как бы не так. К концу сессии я была готова спать на улице.