В половину девятого подъехал школьный автобус. Габриэль и Оона (по-прежнему находившаяся в состоянии глубокого шока и непреходящего волнения) попрощались с матерью и, похватав сумки, выбежали на жизнерадостно облитую солнцем и теплом летнюю улицу. В автобусе Оона несколько оживилась и даже вынула из сумки сборник по подготовке к экзамену по математике. Она была далеко не единственной, кто нервничал. Габриэль, спокойная, словно спящая кошка, лениво оглядела всю внутренность автобуса. Каждый второй ученик, уткнувшись в учебник или справочник, что-нибудь повторял. У Амелии Факт, ехавшей креслом позади них, были печальные глаза, Тэф и Кумм с ужасом взирали друг на друга. Питер сосредоточенно почесывал в затылке. Завязывать разговоры ни у кого сегодня не получалось, если они и начинались, то только приглушённым шёпотком, а затем быстро затихали… Их тревога перетекала к Габриэль, точно по невидимому проводу, к концу поездки она, выбираясь из дверей автобуса рука об руку с трясущейся от страха Ооной, подумала даже: «Нет, всё-таки я ничего не сдам!»
В голове у неё монотонно загудели, повторяясь по кругу, словно проматываемые кем-то злорадствующим на воображаемом диске, слова Люсинды: «Если ты не сдашь экзамены, тебя исключат из школы, тебя исключат из школы – твои родители будут опозорены, твои родители будут опозорены – опозорена будешь ты, вдобавок, ты не получишь аттестата об образовании, следовательно, ты не сможешь получить никакой должности, не получишь должности – будешь всю жизнь сидеть на шее у своей семьи или, что того хуже, опустишься и станешь лицом без определённого места жительства. Если ты не сдашь экзамены, тебя исключат из школы, тебя исключат из школы – твои родители будут опозорены… что того хуже, опустишься и станешь лицом без определённого места жительства, места жительства, места…»
Габриэль изнывала, её руки сами тянулись к волосам, чтобы вцепиться в них, а в горле застывали вопли отчаяния, вызванного стойкостью никуда не уходящего противного голоса. Она молчала исключительно потому, что неподалёку от себя видела высокий конский хвост Барбары и не хотела, чтобы Барбара над нею посмеялась. Хотя у Барбары, кажется, тоже не было никакого настроения шутить и издеваться над окружающими: когда она повернулась, Габриэль заметила ненормальную бледность на её лице и тёмные широкие круги под провалившимися в череп глазами. Барбара в нетерпении ожидала экзамена, все остальные ученики – тоже. Коридоры напряжёно молчали, каждый шаг слышался в несколько раз громче, чем он был в действительности. Кусая губы, Габриэль посмотрела на часы – без пятнадцати девять. Ей показалось вначале, что эти пятнадцать минут пройдут быстро, промчатся на крыльях, как мгновения, но оказалось, что каждая из них растянулась вдвое и наполнилась тревожным ожиданием. Всеобщая подавленность и страх угнетающе действовали на Габриэль. Она опустила голову, чтобы не видеть взволнованных лиц студентов, но это не помогло. Она всё ещё могла слышать зловещее перешёптывание между Пайпер и Дейрдре Фокс, она могла улавливать кожей, как с каждым новым ударом часов, с каждым новым перемещением стрелки ближе к жирной цифре 9 всё больше напряжения скапливается в коридоре. Все кабинеты были закрыты, снабжённые табличками с указанием, какой экзамен и для какого именно класса пройдет здесь в определённое время. На белёной двери кабинета мистера Сёрджа висела табличка с надписью: «8 класс, отделение «А». Математика, в 09:00». Джессика с заворожённым видом стояла у двери и смотрела на неё так, будто напрягала все свои силы, чтобы переколдовать надпись в нечто вроде: «Экзамены отменяются, все вы получаете хорошие отметки за посещение школы в течение года. Желаем удачных каникул, администрация школы им. Альберта Эйнштейна». «Какие глупые мысли лезут ко мне в голову, – с усмешкой подумала Габриэль и снова спрятала голову в ладонях, – как будто бы это не я через десять минут зайду в этот кабинет и начну писать экзамен…». Она попыталась подумать о математике, но повторение всех формул и правил показалось ей чересчур скучным: она действительно знала весь учебник наизусть и могла решить любое задание практически с завязанными глазами. Зато Оона чувствовала себя далеко не так уверенно: распахнув свой сборник на пятидесятой странице, она с увлечением читала и изредка закидывала голову назад, жмурясь и, очевидно, что-то про себя повторяя.
