Сирена СНР (передвижная Станция наведения ракет) разорвала ночной покой степи. Мне показалось, что это произошло в следующую секунду после того, как я закрыл глаза. Наверное, то же самое испытывал каждый в батарее. На самом деле утренний холод говорил о том, что уже должно быть около четырёх утра.
─ Батар-р-рея! Тр-р-ревога! Стр-р-роиться! ─ трендел в темноте «замок» сержант Буриллов, не досмотревший сон про свою далёкую Калмыкию.
─ Я предупреждал, чтоб часовые не спали! ─ хрипло орал грузный усатый комбат перед строем. ─ Рядовой Шакаев, три шага вперёд!
Володя Шакаев, уныло опустив голову, замер перед комбатом.
─ Где автомат?
─ Забрали товарищ капитан.
─ На массу давил? ─ спросил комбат тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
─ Никак нет.
─ Вот не надо этого! Давил! Ну и куда делись эти клоуны? Сколько их было-то, циркачей буевых?
─ Трое или четверо. Туда вон вроде побежали.
─ Вроде, ─ проворчал комбат, успокаиваясь (в общем, он был хороший мужик). ─ Вот вернёмся в часть, ты у меня из караулов до самого дембеля не вылезешь. Причём исключительно с первого поста! Сгною тебя у Красного Знамени. На самом почётном посту! Весь твой призыв дембельнётся, а ты, будешь нести службу у Красного Знамени. Ты к этому готовься. Я тебе, Шакаев этот автомат долго буду помнить. Ты вообще не солдат. Ты задница! А в армии на каждую хитрую задницу всегда найдётся буй с винтом.
В строю раздались жидкие смешки. Каждый слышал всё это много раз в свой адрес, но всё равно было смешно, когда ругали другого.
─ Внимание! ─ продолжал греметь комбат. ─ Автомат должен до утра вернуться в расположение батареи! Пешком бы они не притопали. Подъехали на грузовике с потушенными фарами, оставили его где-нибудь в полукилометре и потопали к нам, чтобы тёпленькими взять, да по пути наткнулись на этот спящий чебурек и прихватили его автомат. А утром комбригу доложат: во второй батарее херовенько организована охрана. Короче, сейчас всем искать противника. Пока автомат не вернётся в батарею, никто спать не будет. Клименков, возьмёшь полстада этих баранов, на которых по ошибке надели военную форму, и прочешешь с той стороны, ─ приказал комбат лейтенанту ─ командиру пусковой установки. ─ Остальные полстада баранов со мной. Буриллов с механиками-водителями останутся охранять позицию. И боже вас упаси ─ слышите? ─ боже вас упаси потерять ещё хотя бы один патрон.
Растянувшись в цепь, с незаряженными автоматами мы брели по слякоти, в которую превратилась землянистая поверхность степи. При каждом шаге ноги увязали по щиколотку. Сапоги уже со вчерашнего дня перестали держать воду, и в них было полно воды. Хотя и любят трепаться замполиты, что «сорок лет назад в таких сапогах деды Берлин брали», а всё равно воду кирза держит плохо. Сорок лет ведь прошло ─ неужели компартия не могла сапоги армии поменять?! Ведь восемьдесят шестой год на дворе ─ в космосе противоракетное вооружение разворачивают, а солдаты всё ещё в кирзовых сапогах! Как и в сорок пятом!
Слева и справа в предрассветном мареве маячили силуэты Цыпляева и Димидова, дальше ещё и ещё кого-то.
В голову лезли ужасные мысли.
«А вдруг никакой гражданской жизни вообще не существует, вдруг всё доармейское существование ─ это мистификация, которую разработали в Особом отделе и гипнотическим способом втиснули в голову каждому солдату? Чтобы перед ними брезжила надежда, что когда-нибудь этот кошмар окончится…
