На совместном показе моделей мы оказались одни на шикарной яхте. Корабль унесло в открытое море, семь дней только я, она и океанские волны. На память осталась верная дружба.
Я – олигарх дарил ей охапки роз, дорогие клипы и аренду залов для сольных выступлений. Это было все, что она принимала. Даже поцелуи решительно отвергались.
Когда я устал менять обличья и придумывать обстоятельства, в которых мы могли бы сблизиться, пришла безумная мысль купить жалкую душонку ее возлюбленного. Я сулил ему блага, которые не снились и королям. Но он отказался.
Я сгорал от любви, а времени оставалось все меньше. Приближающийся звон свадебных колоколов похоронным набатом звучал в моих мыслях.
Мое нынешнее воплощение – многообещающий студент ГИТИСа и будущий режиссер. Наверное, поэтому спектакль с нападением решительно настроенных похитителей удался на славу. Как и положено, Анастасию я спас, а сволочей превратил в кровавое месиво, но пойми этих женщин – побил слишком сильно. Надо было мягче, аккуратнее, точно отмеренными ударами, чтобы не дай бог нос не сломать или губы не оцарапать. Тогда бы она одарила меня долгим благодарным поцелуем и полным обожания взглядом.
Стоп, это – цинизм. Из меня снова прет цинизм. Быть может, мои усилия тщетны как раз потому, что в каждой ипостаси она видит меня настоящего? Мою дьявольскую сущность? Но сие невозможно, это высший уровень проницательности. А она простая земная женщина. Поправка: очень красивая женщина.
Иногда мне кажется, что завоевать искреннее расположение такой особы невозможно априори. Доказано историей. Но я должен это сделать. Обязан. Я не могу превращать свою вечную жизнь в вечную же пытку из-за неразделенной любви.
Я разорвал стальные наручники и повернулся к Насте. Связанная и с кляпом во рту, она лежала рядом со мной и беззвучно плакала. Я обнял ее за плечи, и она разрыдалась еще сильнее.
– Дорогая, успокойся, – прошептал я и коснулся пальцами ее заплаканных щек. – Сейчас я выну кляп, а ты не проронишь ни звука.
Она кивнула и закрыла зеленые глаза в знак согласия. Я медленно содрал скотч с ее прекрасного лица и вытащил носовой платок изо рта. На звук обернулся водитель и получил страшный удар в лицо. Мой ботинок раскрошил его челюсть в осколки. Тяжелый джип понесло на обочину, и в следующее мгновение он врезался в огромное дерево. Затем машина несколько раз перевернулась в воздухе и упала на крышу.
В таких авариях живых обычно не остается, конечно, если в салоне не присутствует представитель высших сил. Оба незадачливых боевика погибли на месте, Настя осталась невредима, а я добросовестно имитировал полную потерю сознания. Она с трудом протиснулась наружу через разбитое боковое стекло и, прислонившись к искореженной двери автомобиля, зарыдала в голос.
– Настя, – притворно застонал я. – Настя, ты жива?
– Ник! – закричала она, словно очнувшись. – Я здесь!
– Сейчас машина взорвется, – прохрипел я и закашлялся.
По моим губам текла кровь, лоб был рассечен ударом о боковую стойку, а вокруг правого глаза начал формироваться огромный синяк. Зрелище получилось что надо. Настя бросилась ко мне и, не прекращая рыдать, начала тянуть меня из салона изуродованной машины. Не знаю, как ей это удалось, но она вытащила мою мускулистую тушу сквозь боковое окно.
Мы лежали на холодной осенней земле в двадцати метрах от догорающего джипа и смотрели в затянутое черными тучами небо. Сквозь узкие просветы слабо пробивался свет полной луны, и я знал, что за липкой ватой облаков она корчит мне обидные рожи.
