Я спонтанно решил провести каникулы в Любеке.
Пожалуйста, не обижайтесь. Ладно?
Затем я звоню Штефану, владельцу «Травемюнде». Я работаю там почти четыре месяца, да и сам ресторан существует немногим дольше. Вообще-то я взял на каникулы отпуск, чтобы, как обычно, поехать домой, а теперь надеюсь, что Штефан даст мне еще пару смен. Если уж я остаюсь здесь, то хочу хотя бы немного заработать.
В трубке потрескивает. Наконец, Штефан отвечает.
– В чем дело?
– Вам еще нужны люди на сезон отпусков? – сразу перехожу к делу я.
– А что? Хочешь кого-то порекомендовать?
– Да, себя.
– Я думал, ты уехал. – Я слышу удивление в его голосе и жужжание кофемашины на заднем плане.
– Я тоже так думал, но кое-что случилось. – Вернее, кто-то.
– Что это значит?
– У меня есть время.
– И в эти выходные?
– Ага.
– Тогда приходи сегодня, к шести вечера. У нас все столики забронированы. И не мог бы ты выйти в понедельник утром вместо меня?
Я недовольно морщусь. По утрам приходится стоять на месте, пока не пустишь корни, потому что посетителей ноль. Ай, да какая разница!
– Конечно.
– Отлично. Тогда до скорого.
Я кладу трубку, и через секунду звонит телефон. Это моя Ма: скорее всего, хочет уговорить меня приехать.
– Привет, Ма, – произношу я самым обычным тоном. Главное, чтобы она не догадалась, что что-то не так.
– Что случилось, Яспер? Почему ты не приедешь домой? Мы соскучились и очень хотим тебя видеть!
– Мне нужны деньги, и я взял на работе несколько смен. Отменить их уже нельзя. Мне жаль. Зато я приеду потом на выходные, ладно?
– Зачем тебе деньги? У тебя проблемы?
– Нет, нет, – поспешно выпаливаю я, чтобы она не волновалась. – Я хочу отложить немного на случай, если не выкрою время на работу в новом семестре.
– Если тебе что-то нужно, ты всегда можешь обратиться к нам, – говорит она, и в ее голосе столько отчаяния и досады, что я наконец рассказываю правду.
– Она… она вернулась.
– Ты говоришь об Оби?
Я вздрагиваю, услышав это прозвище. Я давно ее так не называл, я запретил себе это делать – слишком много воспоминаний связано с этим именем. О нашем первом разговоре и о том, как мне приходилось заслуживать право быть единственным, кто будет называть ее Оби. Тогда, в двенадцатом классе.
Так вот она какая. Новенькая.
Моя мама, директор школы, хотя и предупредила меня, что в класс придет новенькая, ни словом не обмолвилась о том, какая она красавица. Тогда я бы точно оделся прикольнее и не торчал бы в старом свитере перед, наверное, самой красивой девушкой в параллели.
Спасибо, мама.
– Привет, я Калла, и я новенькая. – Она коротко машет в знак приветствия и собирается что-то добавить, но стоящий рядом с ней господин Каппен ее опережает.
– Если верить классному журналу… – он открывает журнал и в замешательстве листает страницы, – …у тебя другое имя. Как оно произносится? И как ты хочешь, чтобы к тебе обращались?
– Калла.
– Может, назовешь классу свое второе имя?
Она переминается с ноги на ногу и теребит одну из многочисленных длинных косичек, которые туго заплетены волнообразными узорами вдоль головы и падают на узкие плечи. В четырнадцать лет мне захотелось сделать себе такую прическу, но родители были против. Хотя я до сих пор не понимаю почему. Они сказали, что тем самым я присвою себе чужую культуру или что-то в этом роде, и сегодня я им за это благодарен. На мне эта прическа смотрелась бы не так круто, как на Калле, которая продолжает держать свое имя в тайне. Возможно, она его стыдится. Как и я стыжусь своего второго имени. Ну кто, скажите на милость, захочет зваться Бенедиктом?
