А может быть, космический отбор ведет к формированию Бога – Высшего Разума во Вселенной, сосредоточившего у себя все ее силы, весь ее разум? А потом этот Высший Разум на Машине Времени вернется назад, в мертвую Вселенную после Большого Взрыва, и вдохнет в нее Жизнь и Мысль, упорядочит из хаоса свет, время и все, что нужно для этого чуда, несводимого ни к одной из мертвых материй? Ведь кто-то сопровождал эти хрупкие зародыши Разума на всем, почти бесконечном, пути их совершенствования? Бог создал Вселенную, но кто же создал Бога? Может быть, он возник естественным путем, выстоял в хаосе разрушения, не дал природным силам себя уничтожить и получил право быть тем, чьи атрибуты – всесилие, всеведение, вечность и бесконечность, кого мы так и не смогли понять? Хотя каждый из нас, хотя бы раз в жизни, ощущал на себе его присутствие.
Ученые, с которыми он немедленно поделился своими наблюдениями, задумались о вещах более близких. Было непонятно, почему крупнейшая катастрофа, даже целая цепь катастроф, опоясавшая Землю, точно совпала с наблюдаемой катастрофой целой группы галактик. Ведь эти галактики отдалены на десятки миллионов световых лет от Земли, они давно не существуют, и никаких импульсов энергии, лучей, метеоритов, ровным счетом ничего, кроме света, оттуда не пришло, а время наблюдаемых катастроф совпало с секундной точностью!
Что-то тут не так! Может быть, думал он сам, это – игра пораженного излучениями воображения, может, это ему снится в предсмертном сне, или, может, он вернется на Землю, радостную и счастливую, и узнает, что все хорошо, что он выздоровел, и никаких катастроф не было?
По прибытии на Землю выяснилось, что катастрофа была, и в ней погиб его брат, тоже собиравшийся стать космонавтом, – точнее, пропал без вести в туманной пелене, окутавшей место падения небоскреба, стоявшего на берегу прекрасного острова в океане. А что до мерцания звезд, то его никто не заметил. До мерцания ли тут? Мерцание – результат помех в земной атмосфере, а не свойство самих космических объектов, – так говорилось в каждом учебнике по астрофизике, и до сих пор не нашлось никого, кто вздумал бы это отрицать.
Старый космонавт сделал паузу, тяжело вздохнул и признался:
– Я до сих пор чувствую себя виновным в гибели брата и до сих пор ищу его. Мне кажется, он не пропал, он где-то рядом. Если бы я тогда не полетел, мы находились бы на континенте, и ничего бы для нашей семьи не произошло.
И все-таки он вкратце поведал ей то, что узнал о мерцании звезд. Это была пульсация живой Вселенной! Она билась в кристаллах пространства, как сердце в грудной клетке! И звучала, как симфония тысячи инструментов, ибо большего не может вместить в себя человеческое восприятие!
Валерия решила, что надо предложить ему чашечку кофе. Может быть, он соберется с силами и расскажет больше о таинственном мерцании, вспомнит частотность, сформулирует гипотезу о его происхождении? Физик-академик нарушил молчание:
– У меня сложилось впечатление, что мерцание звезд как-то связано если не с этими катастрофами, то хотя бы с их синхронизацией. К тому же оно вечно, как сами звезды. Меняются лишь частоты. Чтобы наблюдать их, нужны сверхчувствительные приборы, а практической отдачи не видно. Поэтому никто не делает из этого тему научных исследований. А какой вывод делаете вы?
– Для вас, как теоретика, скажу: время так же делится на атомы, как и материя. Так же дискретно и пространство. Но эти частицы настолько мелкие, что ни наши органы чувств, ни существующие приборы этого не фиксируют. – Отвечала Валерия.
