Мэри Поппинс на цыпочках подошла к Спичечнику.
– Привет! – тихо сказала она.
Но Спичечник продолжал рисовать, нанося коричневым мелком штрихи сразу и на бананы, и на кудри королевы Елизаветы.
– Гм! – кашлянула Мэри Поппинс так, как это делают только настоящие леди.
Спичечник тут же обернулся и увидел ее.
– Мэри! – воскликнул он, и по тому, как он это сделал, было видно, что Мэри Поппинс в его жизни играет очень важную роль.
Посмотрев на свои туфли, она улыбнулась и тихо произнесла:
– Берт! Ведь это мой день! Разве ты забыл?
(Берт было имя Спичечника.)
– Что ты, Мэри! Я конечно же помню! – воскликнул Берт. – Но… – Он запнулся, огорченно покосившись на свою кепку. Кепка лежала на асфальте возле последней картины, и в ней было лишь две монетки по одному пенсу. Спичечник поднял ее и побренчал деньгами.
– Это все, что ты заработал, Берт? – спросила Мэри Поппинс так радостно, что никому бы и в голову не смогло прийти, будто она разочарована.
– Да, как видишь, негусто, – сказал он печально, – что-то совсем дела нынче плохи. Да и кто захочет раскошелиться, чтобы взглянуть на это? – И он махнул рукой на королеву Елизавету. – Такие вот дела, Мэри. Боюсь, что я не смогу сегодня пригласить тебя на чай.
Мэри Поппинс с грустью подумала о пирожках с начинкой из малинового варенья, которые они обычно ели по выходным, и уже хотела было вздохнуть, но вовремя увидела лицо Спичечника. Он бы не вынес этого. Подавив едва не сорвавшийся с губ вздох, она улыбнулась.
– Ничего, Берт. Не беспокойся. Я вполне могу обойтись и без чая. К тому же пирожки – такая тяжелая пища…
Да, подобный поступок по-настоящему мог оценить только тот, кто знал, как Мэри Поппинс любит пирожки с начинкой из малинового варенья! И Спичечник, видимо, оценил, потому что благодарно пожал ей руку.
А потом они вместе пошли вдоль длинного ряда картин.
– Вот здесь картины, которых ты еще не видела, – гордо сказал Спичечник, показывая на одну из них. Там была изображена покрытая снегом гора. На ее склонах росли гигантские розы, и на каждой розе сидело по кузнечику. Теперь Мэри Поппинс могла спокойно вздохнуть, не обидев его.
– Ах, Берт! Это просто чудесно! – сказала она, причем таким тоном, что становилось совершенно очевидно: этим картинам место, по меньшей мере, в Королевской Академии (Королевская Академия, как известно, это такое большое помещение, куда люди вешают нарисованные ими картины. Потом все приходят на них посмотреть, а когда насмотрятся, то говорят друг другу: «Вот это да!»).
Следующая картина, к которой подошли Спичечник и Мэри Поппинс, оказалась еще лучше. На ней была нарисована какая-то неведомая страна, страна высоких деревьев и густых трав. В просвете между зелеными кронами виднелся кусочек моря и что-то еще, похожее на едва различимые вдали старинные ворота.
– Ну и ну! – восхищенно воскликнула Мэри Поппинс, останавливаясь, чтобы получше все рассмотреть. – Что случилось, Берт?
Спичечник внезапно схватил ее за руку. Его лицо светилось радостью.
– Мэри! У меня идея! Почему бы нам не пойти прямо туда? Прямо сейчас! В картину!
И, держа ее за руку, он сделал два шага вперед. Фонарные столбы с висящими на них проводами качнулись и куда-то пропали. Ух! – и Мэри Поппинс с Бертом оказались внутри нарисованной на асфальте картины.
Было тихо. Мягкая трава едва слышно шелестела у них под ногами. Мэри Поппинс и Спичечник не верили собственным глазам. Ветви, словно играя, легонько барабанили по их шляпам, пока они пробирались вперед, а небольшие пестрые цветочки цеплялись за туфли.
