«Давайте знакомиться, – сказала она мягко и немного педагогически, – Меня зовут Валя»
«Алексей… Алексеевич»
«Очень приятно, Алексей Алексеевич. Сейчас я дам вам таз, куда вы положите вашу одежду перед тем, как пойти в душ. Только у меня, извините, совсем нет мужских вещей!. Но я знаю, как мы этот момент уладим. Извините, я слишком командую?»
Алексей Алексеевич помотал головой. Его все прочнеющая скованность мучила Валю.
Она села к телефону и набрала номер, перед этим жестом отправив гостя в ванную.
«Алло, Миша, привет; ты не очень занят в ближайшее время? Дело срочное. Понимаешь, у меня тут один опустившийся… или поправший в трудные обстоятельства… интеллигентный человек… Его одежда совершенно вне кондиции. Может, у тебя найдутся какие-нибудь ненужные, но в хорошем состоянии вещи? Ты не мог бы подвезти? Только поскорее, потому что он как раз сейчас моется. Алло? Миша?…»
«Так и думал. Опять обострение. Права была врачиха Кузнецова: рано, рано давать испытательный срок! Но отца с матерью разве проймешь… Гони его, дура, слышишь, гони…!»
Валя положила трубку. Она пошла на кухню и поставила разогреваться в микроволновку лоток с готовой лапшой, затем встала у двери ванной.
«Можете взять большое полотенце! Если вы не брезгуете…!»
Она только не вывернула гардероб наизнанку в поисках мало-мальски подходящего покрова, пока слово не привело ее к диванному покрывалу. Валя помнила, где и как они с мамой покупали его, хотя ей было тогда лет девять. Мама тогда немного бредила расцветкой «под леопарда». Взвалив на себя покрывало, Валя опять подошла к двери ванной и дождалась, когда оборвется шум.
«В одежде вам одним вредным человеком отказано, но если вы не возражаете, вот покрывало завернуться – не беспокойтесь, оно недавно из химчистки. Вы ведь ничего против леопардов не имеете?»
Рука высунулась по запястье, после чего покрывало исчезало в щелке пятно за пятном.
Казалось, Алексей Алексеевич остался или очень хотел бы остаться наедине с тарелкой: пригнулся к ней, почти в нее спрятался, одной рукой обхватив себя поперек туловища, чтобы не дай Бог не сползло покрывало, накинутое, как индейский плед. Жевать беззвучно он старался до перекатывания желваков, до выбухания жил на шее, в которую, как и в уши, неуспех методично накачивал краску. С некоторой задержкой поняв, что причина в ней, Валя вышла из кухни.
Алексей Алексеевич ел медленно. Валя успела загрузить его одежду в стиральную машину, а ветхое пальто без труда разорвала на несколько кусков и спустила в мусоропровод. Когда она подсела за стол, тарелка была пуста; тем не менее, мышцы, которым едва ли шло название щек, исправно двигались.
«Что-нибудь еще?»
«Спасибо, я сыт», – он проглотил, но глаза не поднял.
Валя придвинула стул к торцу стола (не напротив!), села и, выверив тон так, чтобы в нем не было ни «меда», ни протокольности, произнесла:
«Расскажите о себе»
Он испуганно отодвинул тарелку. Глаза его заморгали и низко над столом забегали.
«Я… Я… Я инженер. Живу в Самаре. Сейчас без работы. Временно. Приехал… приехал к бывшей жене… погостить. А они не пустили. Вот, я в троллейбусе уснул, просыпаюсь – а бумажника нет. А там все деньги и документы. Вот, и как быть… И как быть….»
«Алексей Алексеевич, – Валя поколебалась между ласковостью и твердостью и выбрала первое, – Алексей Алексеевич… Вы не стесняйтесь. Я дам вам в долг, на дорогу. А когда вернетесь… Как устроитесь на работу…»
