Дошло до того, что когда, получив задание, Нефёдов подходил к самолету, около крыла уже стоял полковой врач с пипетками. Он капал ему в уши лекарство, Борис как следует «продувался» и лез в кабину. Нефёдов очень стыдился этой своей слабости, но без услуг доктора уже просто не мог летать. Реактивная техника требовала железного здоровья. 35 лет и так предельный возраст для лётчика-истребителя. По меркам профессии Нефёдов считался стариком.
Правда, перед своими более физически крепкими двадцатилетними коллегами Борис имел одно важное преимущество – огромный боевой опыт. Как-никак свой первый самолёт он сбил ещё в далёком 1937-м, а войну закончил, имея на счету более сотни побед. И не было в ВВС лучшего мастера воздушного боя, чем он. Неудивительно, что проходящие лечение в санатории строевые лётчики смотрели на Нефёдова как на живую легенду: лучший Ас испанской и Отечественной войн, знаменитый «Анархист»!
Правда, слава эта была неофициальной. Борис так и завершил войну капитаном, командиром части, которая, несмотря на впечатляющие боевые достижения, не была упомянута ни в одной сводке Совинформбюро и ни в одной газетной публикации. Звезда Героя командиру «воздушного штрафбата» тоже не полагалась, хотя сбил Нефёдов фашистских самолётов не на одну золотую звезду.
Но в Союзе, как известно, к непризнанным властями героям отношение особое. Нефёдов это всегда чувствовал на себе. Многие хотели выпить со знаменитым «Анархистом», чтобы потом похвалиться сослуживцам. А однажды с Борисом произошёл просто комичный случай…
Нефёдов только что позавтракал и вышел из санаторской столовой. Развернул салфетку и принялся выкладывать угощение в виде остатков гарнира на ступеньку длинной лестницы, сбегающей от входа в столовую к утопающим в тропической зелени санаторским корпусам. На его призыв и аппетитный запах тут же сбежались полтора десятка упитанных котов и кошек, которые, оглашая окрестности нетерпеливыми мяуканьями, обступили кормильца со всех сторон. Только любимица Нефёдова – белоснежная изящная красотка по кличке Клеопатра сидела в стороне от остальной кошачьей братии возле огромной пальмы. С равнодушным видом она дожидалась персонального приглашения. Показать человеку свою заинтересованность в еде Клеопатра считала ниже своего достоинства. Достаточно того, что её заметили. Нефёдову очень импонировала такая гордая манера держать себя. Он в первый же день обратил внимание на эту блондинку с ленивой грацией истинной аристократки и выделил её из суетливого хвостато-усатого братства.
Борис развернул перед Клеопатрой салфетку с половинкой котлеты, и та словно нехотя поднялась, вальяжно приблизилась к еде и долго обнюхивала котлету, иногда презрительно поглядывая на своего почитателя.
– Извините, ваше величество, но вашей любимой курятины сегодня не было.
В этот момент Борис краем глаза заметил, что с него не спускает глаз какой-то невысокий парнишка. Тот держался на почтительном расстоянии, явно стесняясь подойти ближе. На его физиономии застыло выражение острого любопытства, смешанного с нескрываемым восторгом.
– Как жизнь, орёл? – приветливо крикнул Борис. – Заруливай сюда, давай знакомиться.
Нефёдов первым протянул пареньку широкую ладонь и представился. Незнакомец широко, как-то по-детски солнечно улыбнулся и счастливо выдохнул:
– Алексей.
Впрочем, он тут же поправился, постаравшись придать своему ломающемуся юношескому голосу солидный тембр:
