Сержант заметил мальчишку, который отстал от всех почти на полдлины зала. Его синяя футболка промокла от пота, а белые жирные ноги сотрясались, одетые в шорты, которые врезались ему прямо между ног. По прикидке Доусона, у этого парня была пара лишних стоунов[17] веса.
– Чем я могу вам помочь? – поинтересовался учитель, мгновенно заметивший сержанта в дверях.
Кевин быстро показал свое удостоверение и представился.
– Я здесь по поводу того, что случилось с Сэди Винтерс. Вы ее знали?
Мужчина протянул ему руку для пожатия и одновременно отрицательно покачал головой. Доусон постарался не завидовать мышцам его ног, натягивавшим шорты синего цвета, или размерам бицепсов – складывалось впечатление, что в каждом рукаве у него прячется по футбольному мячу. Сержанту ни к чему было поднимать футболку преподавателя – он и так знал, что увидит под ней шесть идеальных кубиков пресса.
Его возраст полицейский определил как сорок – сорок пять лет, и его поразила мысль о том, что даже через двадцать лет этот человек будет заходить в бар в одежде, подчеркивающей его физические кондиции.
«Надо чаще посещать спортзал», – промелькнула у Кевина мысль.
– Филип Хейверс, учитель по физподготовке и тренер этих шалопаев. Честно говоря, девочек я совсем не знаю. Мальчишек мне больше чем достаточно, – сказал преподаватель, поглядывая на небольшую группу учеников, продолжавших свой бег.
Доусону стало интересно, приходилось ли этому педагогу работать в обыкновенной школе, где в классах учится по тридцать и больше учеников. Представить себе их всех бегающими от стены к стене в небольшом помещении было все равно, что вообразить паническое бегство стада испуганных быков.
– Черт побери, Пиготт, ты проигрываешь. Пошевеливайся! – опять крикнул учитель.
Даже Кевину было понятно, что толстяк отстал еще на полметра.
– Давай же, свинья, догоняй! – крикнул через плечо один из мальчиков.
Судьба была настолько жестока, что наградила толстяка фамилией, часть которой означала «свинья»[18]. Доусон ждал, что Филип Хейверс сделает замечание крикнувшему мальчику.
Но этого не произошло.
Вместо этого учитель посмотрел в сторону сержанта и закатил глаза.
– Паренек уже на пределе, а ведь это только разминка.
Кевин отлично все помнил. Помнил, как из последних сил напрягал мышцы, чтобы не отстать. Он почувствовал жжение в ногах, как будто это происходило прямо сейчас.
– Еще три раза, и, может быть, кто-то из вас поддержит Пиготта? – выкрикнул Хейверс.
Выкрикнувший оскорбление мальчик начал скандировать: «Свинья, свинья, свинья!» На третьем слове скандирование подхватили все остальные.
Доусон почувствовал, как его челюсти окаменели. Ему такая поддержка не понравилась бы.
– Давление со стороны сверстников работает лучше всего, – заметил Филип, перекрывая голосом эти крики. – Смотрите, он уже отыграл полметра.
«Ну да, издевательства и стыд погонят тебя вперед», – подумал Кевин, смотревший на происходящее по-иному, чем учитель. Было видно, что бедняга Пиготт уже достиг предела своих физических сил. Он был весь красный, а капли пота превратились в ручейки, стекавшие по его вискам. Рот его был постоянно открыт – так он пытался глотнуть побольше воздуха.
– Не слишком ли жестко? – поинтересовался Доусон, хотя это и в малой степени не отражало того, что он сейчас испытывал.
– Нет, если это заставит его задуматься, прежде чем съесть очередное сливочное пирожное или даже два.
