Нет, Сергеев говорил лишь первые строчки, в которых мольба и истерика. Остальное додумал он Елисеев, произнес этот бред, приняв на себя роль запуганного и обреченного Сергеева. Только зачем? Почему не выходит из головы облик этого жалкого человека. Если бы не было видений, то всего лишь необычное поведение или реальное умопомешательство подозреваемого. Но вот если бы он один. Разве ни то же самое твердил некий Никитин, и какие странные ощущения не покидали целых два дня, после того как Панченко, в своей привычной, ржачной манере, рассказывал о том, что Никитин утверждал: у него есть свидетель, что этого свидетеля он видел десять минут назад, в этом коридоре, в двух метрах от кабинета, что этот человек следователь, что он работает здесь.
5
– Откуда ты знаешь, что этот человек следователь. Может он подследственный, твой коллега или простой посетитель – спросил у Никитина Панченко.
– Нет, он следователь, он из полиции. Я не могу объяснить, но знаю точно – уверенно и даже нагло ответил Никитин.
– Что значит, не могу объяснить! – рявкнул на Никитина Панченко, но тот и не думал отступать, а настаивал на своем: – Это же ваш человек. Я правильно понял, я не ошибся, и этот человек видел, как мертвец убил Светлану. Он всё видел, он находился в двух метрах от меня. Я сидел на корточках, прислонившись к стене, а этот человек внимательно на меня смотрел.
– Хорошо, предположим, что подобное возможно. Но тогда скажи мне: куда затем удалился гражданин Елисеев, так его фамилия, и почему на первом допросе, ты ничего об этом не говорил. И самое главное, когда тебе в голову пришла эта ахинея! – криком закончил Панченко.
Никитин мычал и вздрагивал, у него возбужденно бегали глаза.
– Спросите у него, он должен подтвердить – наконец-то выдавил из себя Никитин.
– Ну, да, как-нибудь на досуге – усмехнулся Панченко.
Усмехался он и в тот момент, когда рассказывал об этом забавном случае.
– Ты надеюсь не внес сей замечательный бред в протокол допроса – смеясь громче коллеги, отхлебнув холодного пива, спросил у Панченко Елисеев.
– Ты серьезно, нет, конечно – улыбнулся в ответ Панченко, а Елисеев чувствовал себя паскудно.
Что-то странное, малообъяснимое давило изнутри грудной клетки, не позволяло полноценно разделить с коллегой забавную историю. Приходилось делать вид, приходилось сдерживать себя от того, чтобы вертевшиеся на языке вопросы не были озвучены вслух. Откуда это? Почему дебильный бред незнакомого подонка так сильно впился в сознание. Что со мной происходит? Или я, действительно, там был? Нет, не был. Всё лишь сон. Обычный кошмар, явившийся из отрывков, слухов, разговоров, что засели в голове, вторя необычным событиям. Да, именно так. Иначе и быть не может. А Катя, откуда она могла там появиться. Где там? Во сне или в фантазии Никитина. Мне ведь показалось, что мертвец убил не Светлану Приходько, а Катю. Я проснулся в тот момент, когда наклонился к убитой девушке и убедился, что передо мной Катя. Еще мелькнул этот Никитин, он сидел и трясся, прижавшись к стене темного, незнакомого здания, кажется, производственной базы или гаража.
– Удивительные личности встречаются. Увидел меня и тут же решил: вот версия моей невиновности. Скорее, что он психически не здоров – после небольшой паузы в разговоре, произнес Елисеев.
– Экспертиза покажет, но я уверен, что определят этого Никитина, как вменяемого. Знаешь, одного никак понять не могу. Сколько лет работаю, сколько разной мрази пришлось поведать. И всё время меня не покидает одна простая мысль: неужели каждый из них думает, что наказание обойдет его стороной, что никто ничего не узнает и он будет мучиться лишь угрызениями совести – мрачно, забыв о недавнем хохоте, произнес Панченко.
