Стук в дверь.
– Хозяин приглашает господина к завтраку!
– Иду,– отозвался светлорожденный.
Облицованные мрамором колонны, гурамские ковры на стенах, алебастровые светильники.
«Ничуть не хуже, чем в нашем глорианском доме»,– подумал Данил.
Рудж уже был здесь. И Гривуш.
– Доброе утро, благородный Данил. Как спалось?
– Превосходно.
Легкие шаги за спиной. Данил обернулся…
В нескольких шагах от него стояла девушка.
Бежевое длинное платье с глубоким вырезом, полностью открывающим плечи. Серебряный кольчатый пояс обнимает талию. На плечах – накидка из нежной тайской шерсти, серая, с узором из черных жемчужин поверху, а с внутренней стороны подложенная алым шелком. Волосы собраны кольцом на затылке и черной волной струятся до пояса, посверкивая вплетенными серебряными нитями. Сережки в мочках маленьких ушек, пятиконечный крест, выложенный бриллиантами,– чуть ниже ключиц. Матовая кожа, черные, ясные, доверчивые глаза…
– Моя дочь Ниминоа!
– Данил Рус!
– Рудж!
Маленькие ножки в замшевых туфельках бесшумно ступали по ковру. Девушка опустилась на стул, поправила кружевную оторочку рукавов, чья белизна подчеркивала смуглость узких кистей.
Северяне обменялись восхищенными взглядами.
– Прошу к столу, господа!
– Клянусь устами Богини, в ней кровь Конга,– прошептал Рудж.
– Ты прав, достойный,– Гривуш услышал сказанное кормчим.– Ее мать была рождена в благословенном Конге. Она ушла в Нижний мир семь лет назад, во время поветрия.
– Да будет милостива к ней Кала,– разом отозвались оба северянина.
Гости заняли места за столом. Рудж – рядом с Ниминоа, Данилу же Гривуш предложил почетное место во главе стола, а сам сел по правую руку светлорожденного.
Слуги внесли кушанья.
– Распечатай, благородный Данил! – Гривуш протянул светлорожденному обтертую от пыли бутыль.
«996», было выдавлено на белой смоле, которой залили горлышко. 996 год по воцарении Вэрда Смелого. Сорок семь лет печати и тому, что под ней.
– Черное орэлейское,– сказал Гривуш.– Надеюсь, тебе понравится. Это лучшее, что у меня есть.
– Никогда не думал, что столь чудесный цветок способен вырасти под здешним мертвым небом,– произнес Рудж, наклонясь к Ниминоа.
– Достойный хочет сказать, что я красива? – Легкая улыбка тронула губы девушки.
– О нет! – Рудж покачал головой.– Я хочу сказать, что ты прекрасна!
– Неужели лучше, чем девушки севера?
– Тебе нет равных! Эти пальчики,– кормчий коснулся руки Ниминоа,– могли бы принадлежать богине. А твои глаза глубже морских глубин!
– У тебя изысканный слог, достойный Рудж,– рассеянно ответила девушка и посмотрела на Данила.
Но светлорожденный не заметил ее взгляда, он разговаривал с Гривушем.
Ниминоа не догадывалась, что говорят о ней.
– Как тебе удалось сохранить подобное чудо? – спросил Данил.
– Чудом. Особенно когда я разорялся. К счастью, в последний раз это случилось шесть лет назад, и по закону Ними считалась слишком юной для гаремов Братства. Вряд ли это спасло бы ее, но у меня остались друзья, заплатившие отступное Отцу-Наставнику. А Отец-Наставник Крун, по счастью, любит золото больше, чем девочек.
– Счастье, что у тебя есть друзья,– отозвался Данил.
– О да. Мы, хуридские купцы, держимся друг за друга. Иначе не уцелеть. Братство забирает половину дохода, Наисвятейший – пятую часть, а «черные повязки» – треть оставшегося. Но, к счастью, вместо двухсот золотых в казну Братства я могу ограничиться двадцатью, если еще двадцать отдам лично Отцу-Наставнику.
