– С телом и разумом человека, вступившего в вольный или невольный контакт с шогготом, – продолжал между тем Верша, – происходит аномальная трансформация. Почему аномальная, спросите вы? Да потому, что ее невозможно объяснить, оперируя доступными нам знаниями. Если тигр, напавший на человека, откусывает ему руку – это понятно. Шоггот же как будто меняет всю программу, заложенную в человеке природой.
– На генетическом уровне, – решил блеснуть знаниями патрульный.
– Не угадал, – тут же осадил его Верша. – На генетическом уровне только рак случается. Под воздействием шоггота человек как бы перемещается в иную плоскость реальности. В иное измерение, если хотите. Он начинает видеть, слышать и чувствовать по-другому, не так, как мы. Поэтому он не понимает, что с ним происходит. Отсюда его агрессивность. Кто знает, быть может, мы представляемся сырцу такими же чудовищами, как и он нам. Более того! Когда трансформация сырца завершится и он окончательно сформируется как гаст или гулл, а может, и еще в какую тварь превратится, он сам становится источником аномальной активности. Он изменяет мир вокруг, приспосабливает его под себя. Делает его комфортным для своего существования, но агрессивным для человека. И человеку, для того чтобы стать сырцом, совсем необязательно оказаться укушенным гастом или гуллом. Достаточно какое-то время побыть с ним рядом. Но воздействие на физическом уровне, конечно же, значительно ускоряет процесс.
– Значит, если все станут сырцами…
– Точно! – щелкнув пальцами, указал на догадливого паренька Верша. – Мир станет другим. Как вывернутый наизнанку носок. И это, между прочим, подтверждает старую мысль о том, что разум способен управлять реальностью, делать ее иной.
– И с этим никак невозможно бороться?
– С чем именно?
– Ну, с теми же шогготами…
– А мы, по-твоему, чем сейчас занимаемся?
– Я имел в виду так, чтобы разом, – патрульный рубанул рукой воздух. – Под корень!
– Ну, не знаю даже, – с озадаченным видом почесал щеку Верша. – Чтобы вот так, разом… У меня лично на сей счет никаких замечательных соображений нет. Они ведь, сволочи, постоянно изо всех щелей лезут… То есть щели – это образное выражение. А откуда именно – черт их знает.
– Все дело в том, – решил внести некоторую ясность Игорь, – что мы понятия не имеем, что представляют собой шогготы. Кто они? Живые существа, растения или что-то вроде технического устройства? Есть даже предположение, что они вообще не материальные объекты, а некие образы, генерируемые сознанием кого-то, кто сам находится за пределами нашей реальности. Или, может быть, правильнее будет сказать, за границей наших представлений о мире. Нечто вроде материализованных мысленных образов.
– Как-то все это очень путано, – смущенно покачал головой Ширшов. – Неопределенно.
– А истина, лейтенант, она никогда не бывает однозначной.
Игорь полагал, что его замечание примирит лейтенанта с неопределенностью, но, похоже, оно лишь повергло патрульного в еще большее замешательство.
– Ну, хорошо, шогготы – это…
Ширшов покрутил рукой, словно нитку на палец наматывал. И посмотрел на подчиненных, надеясь, что кто-то из них сможет развить в правильном направлении его не до конца сформировавшуюся мысль.
– Это – потусторонние твари! – браво выдал один из патрульных.
– Именно так, – подумав секунду-другую, согласился лейтенант. – А это кто? – кивнул он на труп псевдогаста.
