Все эти страхи и нервное напряжение возникли не от всплеска гормонов, а потому что Ноа не успела пожить для себя и в ней накапливалась нескончаемая неудовлетворённость, ведь она хотела, чтобы полюбили её, именно её! Когда она наконец осталась одна, обречённая на жизнь… а тут… она бы вновь тратила энергию, все силы на «что-то неизвестное». А любил ли её новый мужчина, который охмурил красивыми глазами и сладкими речами? Она не была уверена. Он тоже выжимал её по полной программе, даже беременную, устраивал скандалы, но, зная, что её психика неустойчива, твёрдо понимал, что девушка никуда не денется и что очень она удобна. Поэтому он и сделал предложение, когда та забеременела. А Ноа вечно молчала, вечно всё держала в себе. И теперь, ускользая, услышала, как эта женщина назвала её мышью, и смиренно закрыла глаза… потому что она и прожила мышью всю жизнь.
Теперь всё именно так, как и должно быть, ведь её жизнь не представляет ценности даже для неё самой – значит, и её будущий ребёнок тоже. Она давно мертва, и эти мимолётные радостные всплески никогда не перекроют такую долгую убыточную черноту. Всё решено, и ей больше не нужно наигранно улыбаться и делать вид, что всё в порядке, потому что её давно нет в «мире живых». А сейчас просто время отрикошетило бумерангом, и её старое желание, возникшее в момент опустошения, исполнится… Ей даже было всё равно, кто эта девушка. Люди приходят в нашу жизнь как ответы. Эта девушка просто пришла и укрепила опасение в том, что она не получит счастья в этом мире. Не все люди, приходящие в видимый мир, получают счастье, даже если очень мечтают об этом. Её сердце билось всё медленнее.
«Я серая мышь…» – проскочила последняя мысль, и Ноа, почувствовав обжигающую слезу, но не сумев даже моргнуть, перестала дышать, как и плод внутри неё – маленький неродившийся мышонок, и всё погрузилось в зону безмолвия и безмыслия.
Бланшефлёр сделала ещё один надрез, добралась до перикарда, освободила сердце от перерезанных артерий и вен, извлекла его рукой и сладко улыбнулась. Страдальческое сердце было изъято, и теперь девушка, неспособная любить, могла уснуть спокойно. Молодая женщина с голубыми волосами, в полумраке переливающимися оттенками цвета талой воды, сняла с пальца Ноа недорогое кольцо, легко спрыгнув с постели, подошла к зеркалу, начертила горячим сердцем слово «Нет», затем сначала отбросила его на кровать, как что-то мерзкое или заразное, а потом – с кровати на половик. Брызги крови от изъятого сердца и перчаток убийцы заполнили спальню, трюмо, ковры… Это было великолепно! Она вернулась к телу, завершив ритуал, и накрыла его простынёй.
Женщина вымыла перчатки от крови в ванной комнате и, не снимая их, покинула квартиру. На прощанье бережно положив на трюмо белую розу, как хотел Этьен. Пройдя несколько кварталов, она села в машину брата, и он взглянул ей прямо в серые глаза.
– Вместе до конца! – сказал мужчина и положил руки на руль.
Перед машиной пробежала грязная лохматая кошка, побывавшая во всех лужах Моргевилля.
– Вместе до конца, Этьен!
– Ты зна-а-а-а… зна-аешь, что ценно? – спросил Этьен, хватаясь рукой за подлокотник и пытаясь избавиться от внезапного неконтролируемого приступа, которые участились в последнее время, после того как они решили воплотить свою идею в жизнь.
Мужчина открыл окно и сделал пару глубоких вдохов и выдохов. Он сожалел, что именно из-за таких приступов не мог находиться там вместо неё или вместе с ней…
