Уже бредит, что ли?
– Тихо-тихо, – попытался он успокоить бедолагу. – Будет тебе хоть ласточка, хоть ворона. В себя только приди.
– Ласточка! – отчаянно вскрикнул Фарелли и, сообразив, что его не понимают, безнадежно добавил: – Лютня… Ми беллиссимо… Высушить… не у огня! Только не возле огня, грандсиньор… Медленно…
– Благие Семеро, – выдохнул Аластор. – Он о лютне беспокоится! Сумасшедший! Да высушим мы ее! Не возле огня! Понял я, понял! Лежи спокойно!
«Еще до Шермеза не доехали, – подумал он с отчаянием, – а уже застряли здесь неизвестно на сколько. И не бросишь ведь его теперь!»
Случайный спутник, то ли шпион, то ли приказчик, мастер шамьета и котелка, а теперь, как выяснилось, еще и влюбленный в свой инструмент лютнист, что-то зашептал снова, но теперь это был явный бред. Аластор положил ему на лоб ладонь и почувствовал, как тот пылает. Влетела Айлин с сумками, бросила их на пол и вытащила из одной флягу с карвейном. Что-то шикнула на притихший было огонь, и тот снова торопливо взметнулся в очаге. Крутнула запястьем, запуская еще какое-то заклятие, Аластор не понял, какое именно, однако было не до вопросов. Может, щит какой ставит?
– Ничего, – сказала подруга, старательно улыбнувшись Аластору, и протянула ему флягу, чтобы открутил крышку. – Мы справимся, правда? Мы с чем угодно справимся, Ал, только бы вместе!
* * *
– Все-таки Пушок – удивительное создание! – задумчиво сказал Аластор, подбрасывая в печь очередное полено.
…Неказистый с виду домик был построен на совесть. Все щели между бревнами промазаны глиной, небольшое окно затянуто вычищенной пленкой бычьего пузыря, а еще снабжено прочной деревянной ставней, причем изнутри, чтобы закрывать ее, не выходя на улицу. Очаг, хоть и грубо сложенный, почти не дымил, а еще неизвестный хозяин позаботился о запасе дров, сложенных и под навесом, и в самом домике. Дрова успели высохнуть на славу и теперь весело трещали в очаге, наполняя комнату сухим душистым жаром.
Да что там, здесь даже оказался сарай для лошадей! Не настоящая конюшня, разумеется, но добротная пристройка за домиком под общей крышей. Там даже ясли имелись, а в углу нашлась небольшая копешка сена, которой Аластор обрадовался, как величайшему сокровищу! Кем бы ни был хозяин этих мест, пусть все Благие вознаградят его за предусмотрительность. И надо будет хоть денег оставить, уезжая… Неприлично пользоваться чужим имуществом и не отблагодарить хозяина, пусть даже это простолюдин-егерь.
Первая пара часов прошла в хлопотах по хозяйству и над больным. Аластор сам тщательно растер итлийца карвейном, ведь леди не может прикасаться к обнаженному мужчине! Потом натянул на него смену белья, торопливо высушенную Айлин, влил немного карвейна в рот и укрыл потеплее, накинув их с Айлин плащи, а сверху еще пару попон. Если хорошо пропотеет, может, все и обойдется?
Айлин тем временем достала из сумки Фарелли какие-то травы, тщательно их разглядела и поставила на огонь котелок, зачерпнув им снега.
– Не выходи во двор без плаща, – попросил ее Аластор. – Лучше я сам!
– Ничего, я полог на себя накинула, – отмахнулась подруга. – Да и всего на минутку. Как хорошо, что дрова прямо здесь. Нам тоже горячего выпить не помешает. Ал, а ты умеешь варить шамьет?
– Ну… – протянул Аластор, устыдившись.
И в самом деле, нет бы хоть раз посмотреть, как это делает Фарелли! Сейчас бы сварил горячего, хотя бы без специй!
