Мертвый и Похороненный - страница 22

– Что-то случилось, Каца? – спросил я.

– Веселенькое дерьмецо, – фыркнул колдун. – Ладно, не бери в голову, это не по твоей части совсем. Тебе положено думать, чем наших солдат кормить и чем им зады прикрывать холодными ночами. А это… Наливай уже!

Я налил. Мы выпили.

– Ты был у него? – спросил Лето у Кацы. Колдун кивнул.

– У кого? – непонимающе спросил я. Эти двое переглянулись. Я сразу все понял. Мертвый советник. Я его еще не видел. Окажется он длинным и тощим или толстым и желтоволосым?

– Он не толстый, – сказал Каца. – Для толстого гроб был бы шире.

Дознаватель был немногословен. Он деловито обсмотрел со всех сторон красноватые прутья, вроде как розги, но вряд ли все было так просто. Я бывал в камерах пыток раньше, и эта не произвела на меня никакого впечатления. Из обычных приспособлений тут имелся только стол с кандалами, в остальном ничего страшного не имелось. Разве что жаровня в углу, но она была скорее для тепла, чем для дела, в это время года в Лулии прохладно. Меж тем пленника, привязанного к столу, отсутствие устрашающих щипцов, шипов и гвоздей ни капельки не успокаивало. Безликий дознаватель снова подошел к ведру и потрогал прутья. Потом резко кивнул.

Я вздохнул. С удовольствием отказался бы от чести ознакомиться с новейшими методами активного дознания, но, увы. Этот допрос напрямую касался меня и моих дел. А дознаватель опять расслабился, приподнял край маски и закурил.

– Уже совсем скоро, – сказал он без малейших эмоций. – Через четверть часа мы все узнаем. Максимум – через полчаса.

Где их таких берут, интересно? Будто сапоги тачает или, там, гвозди в стены забивает. Мне даже с ним как-то неуютно было, хоть он и не колдун совсем. Машина безотказная. Арбалет. Шагающая крепость. Любой приказ воспринимает одинаково: сначала составит план, потом посчитает расходы, потом выдаст результат, если эти самые расходы ему возместят. И никакого тебе благородного гнева, моральных терзаний, чести и совести. Таких стало неожиданно много за время моего затворничества. Может, об этом мне Бат и говорил тогда? А я еще норовил мимо ушей его слова пропустить…

Дознаватель затушил самокрутку о ладонь пленника и деловито наклонился к его лицу. Поправил маску и принялся за дело.

Прутьями, как можно было догадаться, секут. Они оставляли по телу странные зеленоватые следы. Уродливые мясистые цветы прикладывают к соскам и гениталиям. Я даже боюсь предположить, что они делают. Судя по воплям, причиняют невыносимую боль. Оранжевая пыль втирается в ступни и ладони. Эффекта я не понял, внешних изменений не произошло, а определить по воплям что-либо к тому моменту было очень трудно. И еще были белесые черви. Они копошились в миске под столом, но дознаватель пока их не трогал. После каждого своего действия он склонялся к лицу своей жертвы, оттягивал ему веки и зачем-то заглядывал в рот. И ни о чем не спрашивал.

Я забеспокоился и огляделся. Писарь сидел и скучал, ему происходящее странным не казалось. Значит, все идет как надо.

На ползающей по телу розе я отвернулся. Честное слово, клещи и раскаленное железо внушало меньший ужас, чем это ботаническое извращение.

– Сейчас он будет готов, – произнес дознаватель все тем же неизменным тоном и высыпал на лицо пленника горсть серой пыли. Тот закашлялся, глаза его выпучились, казалось, что он сейчас задохнется. А дознаватель тем временем стряхнул с тела жертвы мясистые цветы, ползающую розу и зеленые колючки. – Вы сами будете спрашивать, господин каптер?