За долгие годы службы в полиции Грейс прослушал множество курсов по ведению допросов. Он знал – и говорил об этом своим подчиненным, – что «плохих» или «трудных» свидетелей не бывает. Бывают плохие дознаватели.
Но констебль Уэстмор, судя по всему, была настоящим профессионалом.
– Никола, вам, должно быть, очень трудно об этом говорить, – сказала она. – Но ваш рассказ поможет мне понять, что случилось, и помочь вам. Мы постараемся найти того, кто это с вами сделал. Если не хотите, сегодня можете ничего мне не говорить.
Женщина молча смотрела в одну точку и потирала руки. Ее трясло.
Грейсу стало отчаянно жаль ее.
Констебль Уэстмор тоже начала потирать руки. Через несколько секунд она спросила:
– Насколько я поняла, вы пошли на праздничный ужин в «Метрополь» с друзьями?
Молчание.
По щекам Николы Тейлор потекли слезы.
– Вы сегодня хотите мне что-нибудь рассказать?
Легкое движение головой, означающее отказ.
– Хорошо. Ничего страшного, – ответила Клер Уэстмор. Она немного посидела молча, а потом спросила: – Вы много выпили вчера за ужином?
Никола Тейлор снова покачала головой.
– Значит, вы не были пьяны?
– С чего вы взяли, что я была пьяна? – вдруг резко выпалила женщина.
Констебль Уэстмор улыбнулась:
– Иногда мы все позволяем себе лишнего. Я сама особенно не пью. Но перед Новым годом напиваюсь в стельку! Такая ночь бывает только раз в году.
Никола Тейлор посмотрела на свои руки.
– Значит, вот что вы про меня думаете? – тихо сказала она. – Что я напилась в стельку?
– Я здесь для того, чтобы вам помочь. Я не делаю никаких выводов, Никола.
– Я была трезва как стеклышко!
– Хорошо, хорошо.
Грейс обрадовался, увидев, что жертва реагирует. Хороший знак!
– Никола, я вас не осуждаю. Только хочу понять, что случилось. Поверьте, я в самом деле понимаю, как тяжело рассказывать про все, через что вам пришлось пройти, и я хочу помочь вам, чем только смогу. Но помочь я вам смогу только в том случае, если буду точно знать, что с вами случилось.
Долгая пауза.
Брэнсон отпил колу, Грейс хлебнул кофе.
– Никола, мы закончим беседу сразу, как только вы захотите. Если сейчас вы не в настроении, давайте отложим разговор до завтра, ничего страшного. Или до послезавтра. В общем, решайте сами. Я хочу вам помочь, только и всего.
Снова долгая пауза.
Вдруг Никола Тейлор выпалила:
– Туфли!
– Туфли?
Женщина снова замкнулась.
– Вы любите туфли, Никола? – наугад спросила констебль Уэстмор. Не дождавшись ответа, она непринужденно продолжила: – Красивая обувь – моя слабость! Перед Рождеством мы с мужем слетали в Нью-Йорк. Я чуть не купила себе сапожки «Фенди», хотя они стоили восемьсот пятьдесят долларов!
– У меня были туфли «Марк Джейкобс», – почти шепотом произнесла Никола Тейлор.
– Марк Джейкобс? Обожаю его туфли! – ответила констебль Уэстмор. – Их унесли вместе с вашей одеждой?
Еще одна долгая пауза.
Наконец Никола ответила:
– Он заставлял меня… вытворять кое-что с моими туфлями.
– Что именно? Попробуйте… попытайтесь мне рассказать.
Никола Тейлор снова расплакалась. Потом, то и дело прерываясь и плача, она начала рассказывать – подробно, но очень-очень медленно. Она часто надолго замолкала. Видимо, пыталась собраться с силами, но иногда не выдерживала; на нее накатывали приступы тошноты.
Гленн Брэнсон повернулся к Грейсу и подмигнул ему.
Грейс кивнул в ответ. Слушая рассказ жертвы, он напряженно думал. Сравнивал рассказ Николы Тейлор с подробностями нераскрытого дела в синем ящике на полу его кабинета, которое он перелистывал совсем недавно. Вспоминал 1997 год. Даты. Схемы. Почерк насильника. Вспоминал показания тогдашних жертв – некоторые из них он совсем недавно перечитывал и отлично помнил.
