Подобные рассуждения Базилио слышала от меня уже тысячу раз: я завожу эту шарманку по всякому поводу. Ничего удивительного, что она перебила меня, не дослушав.
– Так значит, это скоро пройдет? Было бы здорово. А то Трикки грозился отправить собак чистить хвостами сортиры; они обиделись и ушли в направлении кухни, наверное, жалуются сейчас поварам. Я и сама немножко обиделась, хотя понимаю, что это шутка. Но обычно Трикки шутит совсем не так.
– Ты со своим начальством, что ли, надрался? – спросил я. – А к нам пришел показать, как он тебя научил ругаться? Спасибо, друг. Я когда-то был крупным специалистом по Бубутиной лексике, но с тех пор многое подзабыл.
Трикки наконец-то вышел из нирваны, в которой до сих пор пребывал. И заметил меня. В связи с чем чрезвычайно оживился и произвел ряд хаотических телодвижений, очевидно, свидетельствующих о его намерении подняться мне навстречу; впрочем, первая попытка не удалась, а от следующих он благоразумно воздержался.
– Из какого дерьма ты вылез? – приветливо спросил он. – Где шлялся? Я тебя по всему городу искал.
– А почему зов не прислал? – удивился я.
– Да вот как-то не получилось, – признался Трикки и печально развел руками; одной при этом так сильно стукнулся об угол стола, что я невольно поморщился, представив, как это должно быть больно. Но он, похоже, даже не почувствовал.
– Очень пьяным людям Безмолвная речь обычно не дается, – подтвердила Базилио.
– А ты откуда знаешь? – встрепенулся Трикки. – Тебе не положено. Рано еще!
На мой взгляд, так ставить вопрос не следует – ни с детьми, ни с чудовищами, вообще ни с кем. Потому что любое разумное существо, услышав: «Тебе не положено», – тут же мысленно скручивает перед носом строгого ментора кукиш и начинает прикидывать, с какой бы стороны этот запретный плод надкусить.
Но ангельская природа Базилио сделала свое дело. Вместо того, чтобы немедленно развязать борьбу за свои гражданские права, она только плечами пожала.
– Мне рассказывали. Недавно как раз был случай: несколько девчонок с факультета истории решили отпраздновать зачисление в Университет и, как говорится, несколько увлеклись. Все бы ничего, но под утро их родители дружно побежали в полицию, потому что всю ночь пытались послать дочкам зов, а те не откликались. Решили, что они мертвые или без сознания, ужасный был переполох.
– А. Пропавшие студентки. Было такое. Помню. Мы их сразу нашли, – кивнул Трикки. Глаза его на миг обрели осмысленное выражение, но он тут же, блаженно улыбнувшись, их закрыл.
Во мне внезапно проснулся гуманист, возможно даже великий, из тех, кому благодарное человечество посвящает целые главы учебников, предварительно зверски замордовав. Только этим объясняется, что вместо того, чтобы спрятать пьяного гостя в пригоршню и забыть о нем до завтрашнего утра, я спросил:
– Тебя спать уложить? Или домой доставить? Или протрезвить и заказать ужин? Выбирай.
– Трезвить не надо, пожалуйста, – сонно пробормотал он. – Нельзя мне домой и ужинать. Потом. Сперва я должен… Дырку в небе над этим дерьмовым сортиром, что же я должен?.. А, точно. Я должен кое-что тебе рассказать. Страшную тайну. Такую страшную, ты не поверишь…
На этом месте Трикки вдруг расхохотался, да так неудержимо, что сполз с кресла на пол, попытался подняться, драматически запутался в своих ногах, ножках стола и кресла и какое-то время беспомощно барахтался, как перевернутый на спину краб, а потом устал и затих. По идее, надо было бы ему помочь, но я, каюсь, зачарованно наблюдал за процессом – когда еще такой цирк покажут? А Базилио сейчас беспокоилась совсем о другом.
