На этот раз обошлось без поломок, аварий, дорожных пробок (снежных заносов, смерчей, цунами), и транспорт достиг КБ вовремя – к немалому разочарованию здешних придверных. Лишившись на проходной паспорта, Вадим поднялся тремя этажами выше, ткнулся в знакомую дверь. И притормозил, озираясь.
Служителей лаборатории: пару десятков спецов и нескольких трудяг, – поместили в одну просторную комнату, заставленную столами и стендами. Все уже были в сборе, и в воздухе стоял неумолчный гул: сотрудники обменивались свежими впечатлениями, приходили в себя после утренней гонки на службу, готовились к чаепитию под домашние заготовки. О работе пока не помышляли, только Оросьев, неопрятный костлявый человечек средних лет, оправдывая статус народного бдителя, с увлечением обзванивал подшевных, чтобы затем потребовать у опоздавших объяснения. А между звонками собирал подписи под очередной кляузой, обличающей фривольности вчерашней Программы: контролировать – так уж всех!..
Негромко поздоровавшись, Вадим пробрался в свой укромный угол, отгороженный от прочего объема фанерными щитами, согнал с кресла молоденькую лаборантку, уже пристроившуюся там с вязанием, и облегченно расселся, вытянув под столом ноги. В общих чаепитиях он участия не принимал, а свое утреннее яблоко уже слопал. Вообще, от дружного лабораторского коллектива Вадим держался на удалении, и к этому успели привыкнуть. К сожалению, приглушить громкость некоторых голосов было не так просто, как выключить тивишник.
– Слыхали? – зычно вопрошала Нонна. – Нынешней ночью еще одну шлюшку кончили! – Морщась, Вадим потянулся к наушникам. Сия габаритная, немолодая уже дама создавала половину шумового фона лаборатории, обладая лексиконом и резкостью суждений кормушечной раздатчицы, – хотя на сей раз тема оказалась занятной: – Опять, говорят, разорвали в мелкие клоки, а по всем кускам – следы страшенных когтей. Во как, сограждане: нашлась наконец на них управа! Ходят, понимаешь, чуть не голыми, титьками трясут, задами вертят…
– А вам и завидно? – задорно вступила юная Асенька, всегдашняя оппонентка Нонны. – Для вас же любая молоденькая кралечка – шлюха!
– Это селедка вроде тебя – кралечка? – с пренебрежением фыркнула Нонна, выпячивая пышный бюст. – Сначала хотя бы замуж выберись, фифа!.. Я что скажу, – продолжала она, обращаясь к остальным, – давно пора за них взяться. Распустились, дальше некуда: на мужиках виснут, не успели познакомиться – в койку. Теперь у них гонору поубавится!..
Кажется, подобная перебранка и называлась у большинства “общением”. Словно у тех склочных, однако прилипчивых шавок, подсовывающих любимую кость “предполагаемому противнику”, чтобы возник повод полаяться всласть.
Не слушая больше, Вадим включил музыку и погрузился в работу. Все-таки он решил взяться за приемник, нацеленный на то “светлое настоящее”, диалоги из которого иногда подслушивал. Конечно, мало шансов, что там его ждут, но вдруг? Если существует общепланетная сеть незаурядов, может, и он достоин в нее войти? А что до пресловутого прерывателя, так это, в общем, баловство – подождем, человечество без него не обеднеет. На крайний случай сойдет и гипноз.
Итак, попробуем углубиться в себя еще раз – ведь тут сокрыто столько тайн! Что я ощущал, когда погружался мысле-облаком в тивишник? “Свет мой, зеркальце, скажи…” Именно, что зеркало! – вдруг сообразил Вадим. Я сидел перед отсвечивающим экраном и словно наблюдал на нем свои отражения, зажившие в Зазеркалье собственной жизнью. Либо они и вправду плоды моей неуемной фантазии, либо те парни настолько схожи со мной, что
