Для начала он тщательно оглядел поляну, не обращая лишнего внимания на отпечатки, оставленные здесь в таком множестве, что грунт казался перепаханным, – но подмечая сторонние предметы. Блюстители не удосужились собрать от жертвы все части, так что несколько находок заставили Вадима содрогнуться. Однако глаз он не отвернул, даже присаживался на корточки, чтобы рассмотреть их в подробностях. Озадачила кость, довольно толстая и словно бы перекушенная мощными челюстями, – но с тем же успехом ее могли раздавить большие кусачки (Вадим видел такой фокус в одном старом фильме). Всякой ерунды отыскалось во множестве, но почти всё наверняка разбросала благодарная публика, а доблестные блюстители добавили. Идеальные условия для мокрушников! – в раздражении думал Вадим. Не успеешь замочить кого, как над местом проносится стадо восторженных баранов, а затем и овчарки пошныряют туда-сюда, имитируя деятельность… Они что, специально?
Вадим осмотрел ветви, подмечая куда больше других. Но и там зеваки постарались, наследив везде, куда смогли дотянуться. Бедняги – их же пичкают только тивишными программами, бездарными и выхолощенными. Вот и приходится добирать зрелищ: к примеру, поглазеть на девичьи трупы, будто пропущенные через мясорубку. Забирает, а?
По спирали Вадим принялся обходить полянку, круг за кругом, пока не наткнулся на оброненную кем-то монету, довольно крупную по номиналу. Прежде, еще до Отделения, он и эту находку занес бы в разряд малозначащей ерунды. Однако сейчас деньги не разбрасывали по полянам, словно мусор, – хотя бы потому, что в Крепости они мало у кого сохранились. Служивому люду, отоваривающемуся в кормушках, монеты без надобности. Вдобавок можно и погореть, ежели попадешься. Ибо наличие деньжат наводило на подозрения: не шляется ли их владелец по крутарским зонам, втихаря разлагаясь? А загреметь по такой малости в селькомунну никому не хотелось. Впрочем говорили, будто отдельным блюстам денежки полагаются – чтобы те могли надзирать и за крутарями, не привлекая внимания. Правда, Вадим цинично полагал, что доверенные соглядатаи больше “оттягиваются” в кабаках да со шлюхами (о этот сладостный дух разложения!), чем радеют о порученном деле, – но здесь им даже сочувствовал. В любом случае, подобных шустриков не стали бы привлекать к расследованию банальных убийств. И кто ж тогда посеял монетку – неужто все-таки замешаны крутари? “Пошла муха на базар…” И вправду, что ли, наведаться к ним? Вдруг чего знают…
Как уже поминалось, единый некогда город был разделен теперь на три плохо стыкующиеся части: пресловутую Крепость, все теснее смыкавшуюся вокруг Центра, но кое-где выпустившую отростки до окраин; беспорядочно разбросанные “вольные зоны”, где жировали частники с крутарями; и районы, не пригодившиеся ни тем ни другим, пустующие либо заселенные маргиналами – опустившимися бездельниками и побирушками, которых гоняли брезгливые крутари, а от блюстителей они бегали сами, потому что в Крепости их ловили и направляли в сельские коммуны, удрать откуда было непросто.
Подбрасывая монетку на ладони, Вадим задумчиво созерцал загаженное обмелевшее озерцо, в темные воды которого давно не тянуло окунуться. По ту сторону, на изрядном удалении, мелькали одиночные фигуры, торопясь пересечь одичалый, погруженный в сумерки парк, тревожно шелестящий ветвями. Слухи о новой мясорубке уже разошлись по Крепости, и никому не хотелось из зрителя превратиться в участника. Хотя, говорят, дважды в одну воронку… Не желаете проверить?
