Мёртвый узел - страница 24

– Что-то произошло? – оставляя тарелки в раковине, она спросила это мимолетом, будто просто для разговора.

– Нет, у меня всегда такое лицо, будто кто-то сдох.

– Кику, иди сюда, – она вдруг прижала меня к себе, больше не спрашивая ничего. Так крепко, будто боялась, что я исчезну. Порывистое движение, выбившее почву из-под ног, заставившее дышать глубоко и часто. Заставившее почувствовать.

Удивительно домашний запах корицы и имбиря, человеческое тепло. Ты такая хорошая, Лис, жаль, что ты даже не знаешь моего имени.

Думала, что засну сразу же, как голова коснется подушки. После рабочего дня обычно так и происходило. Только не в эту ночь. Эти дрянные мысли словно застряли в голове кольями, причиняя все больше боли, и я не могла избавиться от них, гоняла по кругу, пока не начало тошнить. Ну подписал бы он мне вольную – куда бы я пошла, в самом деле, если не в «Шоколад»? Ничтожный винтик в системе, без гроша за душой, замкнутый в петле собственных неудач, не умеющий ничего.

В полумраке я разглядывала свои запястья. Так поразительно пусто на душе, как было в тот раз. Ход мысли приобретает не слишком приятный оборот. Я зачем-то нащупала в кармане трубку нервным дерганым движением. И сама не поняла, как это получилось.

– Да? – нехитрая комбинация клавиш и этот проклятый голос.

– Ты не спишь?

– Нет пока. У тебя что-то важное?

И что мне ему ответить? «Нет, я просто боюсь, что сделаю с собой что-нибудь от отчаяния»?

«Нет, я хочу, чтобы ты меня успокоил»?

«Нет, я…»

– Нет, просто уснуть не могу.

– Планируешь предложить спеть тебе колыбельную?

– А ты бы мог?

– Тебе не понравится.

Ланкмиллерский голос приобрел те тягучие, полухищнические интонации, которые обычно проявлялись, когда он планировал затащить в постель.

Я без особой радости уставилась на мурашки на своей руке.

– Да, наверное… – перевернулась на бок, прижавшись щекой к подушке, переводя взгляд на матовые цветочки на стенах, едва различимые в темноте. – Как с братом? Нашелся?

– Нашелся по твоей наводке. Спасибо.

О, так мы умеем быть благодарными. Я обреченно прикрыла глаза, вызывая в памяти его холодную усмешку. Такая наверняка появится сейчас, когда признаюсь в своей беспомощности.

– Знаешь, я хотела спросить тебя…

«Что мне делать со своей жизнью?», что мне делать со своей жизнью, чтобы она не разваливалась на части. Ты же у нас все знаешь, мать вашу. Ты же строишь из себя того, кто держит все под контролем. Так помоги мне.

В трубке повисла тишина из-за моей заминки. И именно в эту случайную паузу я отчетливо уловила голос Элен на заднем плане. Мне будто пощечину отвесили, приводя в чувство. В первую очередь стоит послать к черту себя и свои нелепые звонки посреди ночи. Ланкмиллер отправил тебя сюда, потому что хотел избавиться от проблем, а не чтобы выслушивать дурное подростковое нытье по телефону. Так что возьми себя в руки и прекращай.

– Я, видимо, отвлекаю. Тебе стоило сразу сказать, прости.

Я резко сбросила вызов, не дав Кэри возможности ответить, и отшвырнула телефон в стену, словно тот был проклят. Мобильник отскочил и, к величайшему сожалению, все-таки не вылетел в распахнутое окно.

Чтобы вставать и специально его выбрасывать, сил решительно не хватало.

Постепенно все волнения улеглись, и дни потекли за днями спокойно, без происшествий и тревог, как когда-то давно.

И каждый следующий был смертельно похож на предыдущий. Так смертельно, что я в них понемногу запуталась. Бордель-кафе, встречи со старыми клиентами, звон чаевых в кармашке передника, чудом не разбитая бутылка вина, подзатыльники от Зои и завтраки с Алисией, часто протекавшие в молчании. Вернее, рыжая-то трещала без умолку, я просто не знала, что отвечать, и в глубине души чувствовала себя виноватой, что ей в одиночку приходится заполнять эту пустоту.