Мерзкая плоть - страница 16

– У меня неплохо получилось про Эдварда Троббинга, как он живет в Канаде в бревенчатой хижине, которую построил сам, с помощью одного только индейца. Меня это потому соблазнило, что Майлз сегодня наряжен индейцем. Недурно, а?

– Очень даже недурно. Можно, я это использую?

– Хижину, так и быть, возьми, но индейца оставь мне.

– А где он на самом деле обретается?

– Кажется, в Оттаве, как гость правительства.

– Кто эта страховитая женщина? Чем-то она, по-моему, знаменита. Это не миссис Мелроз Оранг? Я слышал, она должна здесь быть.

– Которая?

– Да вон, подходит к Нине.

– Ох, нет. Она никто. Сейчас ее зовут миссис Пэнраст.

– Она как будто тебя знает.

– Да, я с ней знаком всю жизнь. Она, понимаешь ли, моя мать.

– Ах, прости, мой милый. Можно я об этом упомяну?

– Лучше не надо. В семье ее терпеть не могут. Она ведь с тех пор два раза разводилась.

– Ну понятно, мой милый. Не буду.

Пять минут спустя он сидел у телефона и диктовал: -… орхидея, точка. Абзац. Одной из самых интересных женщин в зале была миссис Пэнраст, П, Э, Н, Р, А… нет, С, система… бывшая графиня Балкэрн. Она одевается в строгом, мужском стиле, который придает такой шик многим американкам, точка. С ней был ее сын, запятая, нынешний граф Балкэрн. Лорд Балкэрн, запятая, один из немногих истинно светских молодых людей… Достопочтенный Майлз Злопрактис был в костюме индейца. В настоящее время он живет в доме своего брата лорда Троббинга, где и состоялся вчерашний вечер. Выбор этого костюма был особенно… как бы это сказать… вот, был особенно пикантным, курсив, потому что лорд Троббинг, по последним сведениям, живет сейчас в Канаде в бревенчатой хижине, которую он построил своими руками, с помощью одного-единственного слуги-индейца, точка…

Теперь вам ясно, какого рода вечер был этот вечер у Арчи Шверта.

Мисс Маус (в чрезвычайно смелом туалете от Шерюи) сидела на стуле у стены и смотрела во все глаза. Нет, никогда ей не привыкнуть к таким волнующим переживаниям! Она привела с собой подругу, некую мисс Браун, потому что гораздо интереснее, если есть с кем поговорить. Просто дух захватывает, когда на твоих глазах никчемные деньги, скопленные отцом, как по волшебству превращаются в такой блеск, и шум, и столько молодых скучающих лиц. Арчи Шверт, пробегая мимо с бутылкой шампанского, приостановился, сказал: – Мэри, как себя чувствуете, деточка, веселитесь? – и побежал дальше.

– Это Арчи Шверт, – сказала мисс Маус своей подружке. – Удивительно интересный человек.

– Да? – отозвалась мисс Браун, которой очень хотелось выпить, только она стеснялась это сказать. – Какая ты счастливица, Мэри, знаешь столько занятных людей. А у меня совсем нет знакомых.

– И приглашения так интересно составлены, правда? Это Джонни Хуп сочинил.

– Да, наверно. Но знаешь, какой ужас, я ведь все эти имена в первый раз слышу [3].

– Ну что ты, милая, не может быть, – сказала мисс Маус и где-то очень глубоко, в неизведанных уголках своей души, ощутила легкий, непривычный трепет превосходства. Сама она несколько дней назад подробно изучила это приглашение у отца в библиотеке и теперь знала все про всех.

В этом новом для нее состоянии душевного подъема она уже готова была пожалеть, что не приехала в маскарадном костюме. Вечер назывался дикарским – Джонни написал в приглашении, что все должны нарядиться дикарями. Многие так и сделали. Сам Джонни, в маске и черных перчатках, изображал магараджу Поккапорского, к некоторой досаде самого магараджи, который тоже оказался в числе гостей. Подлинная аристократия – младшие отпрыски тех двух-трех фамилий пивоваров, что правят Лондоном, – не снизошла до переодевания. Они приехали с какого то бала и держались кучкой, явно забавляясь, но сами совсем не забавные. Сердце у мисс Маус билось, как птичка в клетке. Ее так и подмывало сбросить свой ослепительный туалет и, оголившись до пояса, станцевать танец вакханки. Когда-нибудь, думала мисс Маус, она еще их всех удивит.