– Хо-хо! Какие мы разносторонние! – воскликнул Юрка. Святой Павел поднял рюмку и постучал по ней вилкой.
– Потому что ты стар! – сказал он, – Суперстар! Потому что за тебя пойдет только какая-нибудь предприимчивая, смазливая, молодая гастробайка из какого-нибудь Кривожопинска, чтобы отжать после развода у тебя квартиру. Нормальная женщина с таким злобным, самовлюбленным старикашкой жить не будет! Потому что ты эгоист, – уточнил святой Павел, – слушать твои рассуждения о твоей непризнанной гениальности нормальная женщина не согласится. Разве только одинокая, глухая старушка, от безысходности…
– И то, если ты будешь бегать ей за лекарствами в аптеку… – добавил толстяк Юрка. – А может быть, какой-нибудь старичок? А, Павел? Старички бывают тоже симпатишные!!! Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
– Блядь! Ты посмотри! Апокалипсис какой-то! – выругался Кравец, в притворном восхищении покрутив головой.
– Ты привык жить только для себя и отвечать только за себя, – продолжал невозмутимо святой Павел, – Винить тебя в этом нельзя! Ты не виноват. Ты воспитывался один, как волчонок в клетке зоопарка среди других волчат, и не променяешь сомнительное счастье мнимой свободы на вериги брака. Семья – это труд! Тяжкий труд! Надо спину гнуть не на себя, а на господ: на жену и на детей. Семья – это добровольное рабство. А господа еще покрикивают: тафай, тафай!
– И плетью тебя по спине! Плетью! – хохотнул Юрка, откинувшись на спинку кресла. – Позвольте, Юрий! Но ты же только что говорил, что ты в доме хозяин! – напомнил Жора.
– Ах, оставьте! Это пустая бравада! Мы, пожизненно заключенные тюрьмы под названием «семья»! Все так говорим, что мы вольноотпущенные, условно осужденные! – рассмеялся святой Павел, – На самом деле, мы с радостью идем в крепостные, потому истина в том, что отдавать гораздо слаще, чем брать! Отдавать, дарить! Это ни с чем не сравнимый кайф! Это метафизический оргазм!
– Но тебе этого, Жора, к сожалению, никогда не понять! Извини! – с набитым мясом птицы ртом, подтвердил толстяк Юрка. Крошка мяса вылетела из его рта и попала в лицо Жорки. Тот брезгливо отер щеку салфеткой.
– То есть вы – такие мудрые, великие Посвященные! Волхвы! Вы, знаете Сакральную Истину Мироздания, а мне ее никогда не постичь! – с удивлением констатировал он.
– Увы, Георгий! Это факт! Печальный – но факт! Никогда! – весело поддакнул Юрка.
– Эта простая Истина, Георгий, в древности была общим непоколебимым Законом человечества. Но, со временем, люди утратили ее, вместе с традицией почитания предков. И сегодня она открывается далеко не всем! Семья, как источник земной, истинной радости, как путь к постижению Истины, к достижению Вечности, увы, привлекает не всех.
– Ничего, что я с вами тут сижу? – спросил Жора. – Может вам пепелок стряхнуть? – он перегнулся и попытался пальчиком стряхнуть пепел с сигареты святого Павла, – Да вы прямо друиды, блять, какие-то! Волхвы, ебена мать! Я, по крайней мере, никого не обманываю, когда иду к проституткам!! А вы все погрязли во лжи, друзья мои. Иди, Юра, покайся своей жене. Не в Церковь иди! А к жене! Она есть истинный Бог! И поклонись ей в ноги. И молись на нее.
– Ну и что? Но, в отличие от тебя, мы сохранили свои семьи, в каком виде – не важно! Мы живем с семьей. Воспитываем своих детей! Гуляем с ними, заботимся о них, – спокойно возразил святой Павел, – уроки проверяем!
