Мессалина: Распутство, клевета и интриги в императорском Риме - страница 12

Но как обрушить эту новость на императора? Советники Клавдия знали, что Мессалина имеет над ним власть; знали все. Стареющий император так же пылал страстью к своей молодой жене, как его молодая жена – к Гаю Силию. Если он увидится с ней, игра будет кончена; нельзя было допустить, чтобы Клавдий выслушал свою жену. Чем больше советники обсуждали проблему, тем яснее им становилось, что при всей очевидности вины Мессалины ее низвержение не гарантировано. Паллас устранился, Каллист советовал проявить осторожность и не спешить, что, по сути, было тем же самым. Поэтому задача придумать, как сообщить Клавдию о предательстве жены, выпала Нарциссу. Действовать следовало быстро. Мессалина, решил он, не должна получить предупреждение об обвинениях против нее. Но от кого эти обвинения должны были исходить в первую очередь? Не от него, конечно: ему было что терять, и слишком много.

Вместо этого Нарцисс привлек к делу двух фавориток Клавдия, Кальпурнию и Клеопатру. (Любовь к жене – что, возможно, неудивительно – отнюдь не требовала моногамии от самого могущественного человека в мире.) Нарцисс надеялся, что удар по гордости императора будет не так силен, если он услышит вести о предательстве жены от двух своих любовниц. Кроме того, заставив Кальпурнию и Клеопатру сделать первый шаг, вольноотпущенник выигрывал драгоценное время, чтобы оценить реакцию Клавдия, прежде чем запачкать собственные руки. Взамен, по мнению Нарцисса, женщинам стоило подумать о дарах, возможностях, влиянии, власти и даже положении, которые сулило им падение супруги их любовника. Что касается иронии ситуации, когда две любовницы мужа обвиняют его жену в прелюбодеянии, тут Нарцисс был уверен: Клавдий ее не заметит.

Кальпурнии и Клеопатре не составило труда добиться приватной аудиенции у императора. Как только трое остались наедине, Кальпурния со слезами бросилась в ноги Клавдию и объявила, что Мессалина в Риме вышла замуж за Силия. Император, не веря своим ушам, обратился к Клеопатре, которая кивнула и попросила его, как было спланировано, позвать Нарцисса. Вольноотпущенника пригласили, и он подтвердил, что слухи правдивы. Он сказал Клавдию, что все были свидетелями бракосочетания его жены – народ, сенат, армия – и что, если не действовать быстро, новый муж его жены захватит город.

Клавдий созвал своих советников. Когда придворные (у них были конкурирующие интересы, и каждому было что терять) принялись кричать друг на друга, вместо совета начался хаос. Вскоре, однако, стало понятно, что совет всерьез обеспокоен ситуацией и оценивает угрозу правлению Клавдия как реальную. Они согласились, что нельзя терять время, и императору следует не мешкая отправиться к армии. Его статус для элитных преторианских когорт имел решающее значение: как единственные военные, расквартированные в городских пределах Рима, они поддерживали порядок и обладали полномочиями ставить и низвергать императоров. Личная месть могла подождать, вначале надо было заручиться лояльностью армии и убедиться, что положение Клавдия надежно.

Клавдий ударился в панику. Говорят, он вновь и вновь переспрашивал, остается ли Силий его подданным и сохраняет ли он еще власть над своей империей.

А в Риме Мессалина и Силий продолжали веселиться. Осень была в самом зените, и празднование набирало обороты в расточительности и распутстве. Дворец был полон давильнями для вина, из каждой текли потоки, наполнявшие амфоры прежде, чем гости императрицы успевали их осушить. Женщины были одеты как вакханки – дикие спутницы бога вина Бахуса – в венки из виноградных лоз и звериные шкуры. Они и вели себя как вакханки, выплясывая экстатические танцы и хором исполняя ритмические песнопения.