Лейтенант достал из тумбочки щетку и стал долго и нудно начищать сапоги.
Майор Хуциев тоже знал с чего это у лейтенанта такое агрессивно-сексуальное настроение. Он с ужасом понимал, что не будь Мерабов его двоюродным братом, то он, летчик, который пришел в себя и Евгения Петровна, которая очевидно спрятала по дурости его письмо к Сталину, были бы стерты в порошок.
Но, сегодня у него в прикупе два туза, так что пусть лейтенант куражится, чистит сапоги и представляет себя на месте старшего следователя.
В оговоренное время офицеры были в кабинете начальника.
– Добрый день, офицеры. Мне сегодня утром поступил рапорт, где говорится, что майор Хуциев связан с майором Арчвадзе, а медсестра Маргелова у них связная.
– Это ложь, товарищ полковник! – вскочил майор.
– Сесть! Лейтенант, заберите у майора табельное оружие.
Вахтанг Глонти, подскочил к Хуциеву и ловко заломив, почти не сопротивляющемуся майору руку, вытащил из кобуры пистолет ТТ.
– Я не поверил донесению и зная, что вы с лейтенантом друзья, сам съездил в госпиталь со своим шофером. Маргелова, призналась и сейчас она в подвале, ждет вас лейтенант.
Полковник нажал на кнопку вызова. Вошли двое.
– Увести, – скомандовал он и указал взглядом на обмякшего на стуле майора.
Когда арестованного увели полковник подошел к сейфу, открыл дверцу и достал два красивых золоченых бокала, видимо экспроприированных в свое время у кого-то из буржуев. Один был с красной ножкой, другой с синей, поставил сверху сейфа и налил в них коньяк.
Полковник протянул Глонти позолоченный бокал с синей ножкой:
– Поздравляю! Обмоем очередное звание, товарищ старший лейтенант!
– За Сталина!
Глонти опрокинул бокал.
– Спасибо, за своевременный сигнал!
– Служу трудовому народу!
– Отставить!
– Виноват, товарищ полковник, Служу Советскому Союзу.
– Не страшно, привыкните. Не вы один, кто путает с непривычки. Главное быть верным сыном своего народа и чуять врага на расстоянии и искоренять эту нечисть без малейшей жалости.
– Я всегда ненавидел эту интеллигентскую мразь! Хотите, товарищ полковник, первым допросите эту госпитальскую сестричку, получите удовольствие. Молода и хороша! А уж потом, я развлекусь с обоими сразу.
Полковник протянул Глонти лист бумаги.
– Пиши телегу на майора. Все что знаешь про этого сволоча-книголюба. Я давно подозревал его в отсутствии стремления выявлять врагов народа. Пиши и через неделю две, будешь на его майорской должности. Пиши подробно, записку я должен отправить наверх, так, что факты и по- больше.
Глонти пыхтел над листом бумаги несколько минут, когда вдруг схватился за горло и захрипел. Хрипел он не долго, потом обмяк и завалился на стол.
Полковник нажал на кнопку вызова, вошли Хуциев и те же два красноармейца.
– Нугзар, ты знаешь, что с ним делать. Перебрал лейтенант, видно давно не пил!
– Ну, ты Георгий Иванович и «Станиславский»… такой спектакль!
– Зато он умер довольный, в отличие от тех, кого он пытал. Я всегда любил театр!
Сваренный в джезве кофе издавал приятный аромат. Он, явно, способствовал снижению нервозности, недоверия, создавал обстановку общения. А может, как теперь кажется, виновато в этом было умение Евгении Петровны манипулировать собеседником.
– Рома, буду говорить с вами откровенно, насколько это возможно. Старайтесь не задавать лишних, а тем более глупых вопросов. Я, сама расскажу вам то, что смогу. Я не буду переходить на «ты», так как, сегодня мы поговорим и больше, надеюсь, никогда не увидимся.
