И тут до телохранителей постепенно начал доходить смысл слов Рассказова.
Первым нарушил молчание Мэтьюз:
– Мне кажется, что подобные дела должны решаться между вами. К нам это не имеет отношения. Извините, но я всегда говорю то, что думаю! – добавил он, повернувшись к креслу, где находился Большой Стэн, который вдруг как-то странно пошевелился.
Это была прекрасная находка Рассказова: он решил, что будет гораздо более убедительно, если Большой Стэн хотя бы еле заметными движениями будет подавать признаки жизни. Он присоединил к его телу тонкий шнур и изредка, в нужный момент, чуть подергивал его под столом.
– Прекрасно сказано, мой мальчик! – воскликнул довольный Рассказов. – Но ваш Хозяин стал убеждать меня в том, что это касается и вас. Более того, он заявил, что если он вам прикажет, то вы меня «порвете на куски». Да-да, он так и сказал – «порвете на куски»! Что скажете на это, друзья?
– Не знаю, как остальных, но лично меня ваши разборки не касаются: мне платят за охрану от посторонних, а не от близких партнеров! – решительно проговорил Мэтьюз. – Остальные пусть говорят от своего имени! – Он понял, что происходящее здесь совсем не похоже на шутку, да и Большой Стэн был не тем человеком, который дал бы себя связать.
– Что ж, твой ответ мне понятен! – добродушно улыбнулся Рассказов. – А что скажут остальные?
– А что тут можно сказать? – пожал плечами тот, кто до этого все время молчал. – Мое дело собачье: прикажут лаять – буду лаять, не прикажут – буду молчать. – Этот угрюмый мужик, несколько лет, отсидевший в тюрьме, запомнил несколько незыблемых правил: во-первых, никогда не совать нос, куда тебя не просят; во-вторых, принимать решения, стараясь извлечь наибольшую пользу для себя.
– С тобой тоже ясно. А ты что скажешь, каланча? – усмехнулся Рассказов: ему уже сообщили об инциденте при проверке оружия.
– А мне бы хотелось услышать, что скажет мой Хозяин! – упрямо заявил тот.
Это был совсем еще молодой парень, который по-своему ценил такие понятия, как честь и долг. Конечно, Большой Стэн был не из тех людей, каким можно поклоняться, но он был его Хозяином, он платил, и парень не мог предать его.
– С тобой тоже ясно, к огромному моему сожалению. – Рассказов действительно с жалостью поморщился. – Но об этом потом. Подойди-ка! – приказал Рассказов Мэтьюзу. – Тебя как зовут? – спросил он, когда тот остановился у самого стола.
– Мэт, сокращенно от Мэтьюз, – ответил тот, глядя Рассказову прямо в глаза.
– Скажи, Мэт, что бы ты сделал с человеком, который тебя, за все твое добро, подставил бы на очень крупную сумму? – Рассказов был тонким психологом и потому спрашивал так, как спрашивал бы близкого приятеля.
– И не хочет возвращать долг? – уточнил Мэтьюз: он уже понял, о ком идет речь.
– Вот именно! – Глаза Рассказова заблестели: ему явно нравился этот парень.
– Я бы его кончил! – уверенно ответил Мэтьюз.
– А для меня ты бы смог это сделать, мой мальчик? – Рассказов хитро прищурился; он говорил мягко, улыбаясь.
«Мягко стелет, да жестко спать», – подумал вдруг Мэтьюз.
– Если бы я работал с вами – вне всякого сомнения! – Он пожал плечами, словно удивляясь, как можно об этом спрашивать. Он уже догадался, что сейчас последует предложение, и стал внимательно присматриваться к Большому Стэну, неподвижность которого все больше его беспокоила.
– А тебя как зовут? – спросил Рассказов другого парня.
