– Видели там хоть кого-то свидетели?
– Тебя видели. Охранник на входе очень хорошо тебя описал: красотка, говорит, такая, блондинка, вся из себя.
– Что, меня теперь полиция искать будет?
– А как же. Да ладно, этот вопрос мы решим, не нервничай.
– Надеюсь, – мрачно выдавила Инга. – И вот еще что…
Она рассказала о вчерашнем звонке Маринки и о том, что за этим последовало. Шеф слушал внимательно, вопросов не задавал.
– Вот так вот, – подвел черту, – стало быть, появилась какая-то брюнетка. Вряд ли она – это наш убийца, похоже, просто ему помогает.
– Ничего себе помощь – Маринку на тот свет едва не отправила!
– Свидетелей не хотела оставлять, да ты вовремя подоспела. Значит, если верить этой Марине, брюнетка в тот вечер была с пропавшим братом Воскобойникова. И больше его никто не видел. Боюсь, что никто и не увидит, нет его больше.
Инга хотела спросить, за каким чертом тогда они возятся с этим делом, но осеклась. Их уже втянули, теперь так просто из этой игры не выйти.
– Ладно, теперь будем ждать, где эти руки обнаружатся.
– Думаете, снова подбросит в какое-нибудь публичное место?
– Всенепременно, – вздохнул Шеф, – почерк у него такой, как у художника. Иначе и огород городить незачем. Ты будь поосторожнее пока, я позвоню.
И ушел, не прощаясь. И то прогресс – сам пришел, кофе сварил, проявил заботу…
– Что это?! – Анна остановилась на пороге и повернулась к своим спутникам. Ее красивое лицо перекосилось, как будто она надкусила лимон. – Что это, я вас спрашиваю?
– О чем вы, Анна Евгеньевна? – всполошился Вахтанг Семенидзе, менеджер престижного клуба, вальяжный мужчина с седыми висками.
– Цветы, – прошипела Василиса, совмещавшая должности директора, менеджера и девочки для битья при знаменитой пианистке. – Цветы! Я же вам звонила!..
На низком столике у окна стоял огромный букет белых лилий.
– А что цветы? – растерянно протянул Вахтанг. – Вы сказали лилии, я и купил лилии.
– Пурпурные! – схватилась за голову Василиса. – Лилии должны быть непременно пурпурные!
– Ка… какие? – переспросил Вахтанг.
– Неужели это так трудно запомнить! – воскликнула пианистка, заламывая красивые тонкие руки. – Казалось бы, я отдаю всю себя людям и так мало прошу взамен! Неужели трудно сделать для меня такую малость? Всего лишь поставить в моей комнате скромный букет моих любимых цветов! Так нет же, вместо них вы приволокли какой-то пошлый веник!..
– Анюточка, не волнуйся, – кудахтала вокруг нее Василиса, – ты же знаешь, тебе нельзя волноваться перед выступлением! У тебя будут дрожать руки!
– А все ты, – Анна повернулась к Василисе. – Это твоя работа – проследить, чтобы все было как надо.
– Я виновата, Анюточка! Я очень виновата! – закивала Василиса и сделала за спиной знак Вахтангу, чтобы убрал наконец эти ужасные цветы. – Я виновата, Анюточка, только успокойся! Тебе через час выступать. Ты же знаешь, что тебе нельзя волноваться перед выступлением. У тебя будут дрожать руки!
– Разве это кого-нибудь волнует? – Анна прикрыла глаза. – Ладно, дайте мне воды. Стакан воды…
– Вы слышали? – Василиса метнула молнию в сторону Вахтанга.
Тот закатил глаза, сделал несколько пассов, как цирковой фокусник, и в комнате мгновенно нарисовались двое безмолвных подручных. Один вынес цветы, другой принес стакан и бутылку минеральной воды.
Вахтанг сам налил воду в стакан и протянул пианистке.
Он слышал, что у Анны Кахетинской ужасный характер, но не представлял, что все настолько серьезно.
