– Слушай, в случае внезапной смерти молодого человека прокуратура назначает экспертизу? Ну, чтобы выяснить, от чего он умер?
– Только по желанию родственников. Разумеется, в том случае, если есть явные признаки насилия, экспертизу назначает прокуратура.
– А если предположить, что жена без всякого насилия тихо отравила мужа, она может его спокойно похоронить, и у прокуратуры не будет к ней никаких претензий?
– Постой-ка… А что, этот ее муж – круглый сирота? Заявить в прокуратуру могут и родители, и дети, и братья-сестры… Даже участковый врач, если у него возникнут какие-то подозрения. А вообще-то, ты просто так спрашиваешь, или у тебя есть какой-то отравленный сирота на примете?
Я пересказала Маше подробности сегодняшнего визита. Я думала, подруга просто покрутит пальцем у виска, но она внезапно задумалась:
– А знаешь, что-то в этом есть странное. По-моему, как раз сегодня утром прокуратура получила странную бумагу – просьбу от одной женщины провести эксгумацию трупа. Они обратились к нам за советом – удовлетворять ли просьбу, или не стоит. Я, правда, не помню, как звали женщину и как звали труп, но интересное совпадение, ты не находишь?
– Нахожу. И что, будете раскапывать?
– Нет, конечно, наши только посмеялись. Кстати, по-моему, эту бумагу написала не родственница трупа, а его любовница.
– Тьфу, ну у тебя и выражения: родственница трупа. Его любовницей она, скорее всего, была при его жизни.
– Не придирайся, это я и имела в виду.
– А он сирота?
– Если тебе так интересно, я завтра же все разузнаю. – подытожила Маша. – Давай сейчас о более интересных вещах поговорим.
И она снова перешла к своим занятиям вокалом. Потрепавшись еще полчасика, я отправилась домой, к доченьке Марусе. Маруське на днях стукнуло полтора годика, и она уже вовсю бегала по дому, периодически налетая на стены и мебель. Сегодня, услышав звонок, она тут же перестала есть кашу и бросилась меня встречать. Я улыбалась, слушая, как она колотит кулачками по двери изнутри. Открыла мне мама, круглосуточно сидевшая с моим ребенком. К счастью, мамочка была на пенсии, и потому, когда я решила выйти на работу, не возникло необходимости нанимать к Маруське няню.
– Поля, а Саши уже который вечер допоздна нет дома… – как бы невзначай заметила мама, помогая мне снять плащ. Я отмахнулась:
– Да он вечно работает, небось, уже забыл, как дочка выглядит.
Мы с мамой пошли на кухню, я села на мякий диванчик, а толстенькая Маруська с перемазанной кашей мордашкой попыталась вскарабкаться мне на колени. В этом нелегком деле она не преуспела, и тут же приготовилась реветь. Я ловко подхватила ее на руки, подбросила в воздух, и обиженную гримаску сменил громкий хохот. Мама тем временем поставила передо мной на стол тарелку с омлетом, уселась напротив меня и задумчиво уставилась в окно. Не обращая внимания на ее встревоженный вид, я набросилась на еду.
– Поля. – после некоторой паузы все же продолжила мама. – Ты зря так спокойна. Вспомни, когда в последний раз ты видела Сашу дома раньше десяти вечера? А в выходные?
Жадно запихивая в рот остатки омлета, я попыталась сосредоточиться и вспомнить, что я делала в последний уик-энд? Выходило, что в субботу мы с мамой и Маруськой гуляли вокруг дома, затем мама пошла домой готовить обед, а я засунула дочку в коляску и пешком пошла на рынок. После рынка вернулась домой, играла с ребенком… В самом деле, а где был Саша? Во сколько он вернулся? Я помотала головой. Кажется, в субботу он пришел домой так поздно, что я уже спала. В воскресенье я видела его с утра, он сделал дочке «козу» и опять куда-то смылся. Но, по-моему, вернулся еще засветло… Или нет? В самом деле, что происходит?
