Сотник спросил:
– Я могу идти, князь?
– Да, иди, Поликарп, и позаботься, чтобы ратники дружины царской особой ни в чем не нуждались. За конями и отрядом присмотри, охрану выстави.
– То уже делается, князь.
– Ну тогда ступай. Будешь нужен, кликну.
Сотник с поклоном вышел из залы.
Воевода присел в кресло напротив Савельева. Их разделял стол, на котором лежали карты земель Калужских и части Дикого поля.
– Ну как Москва, Дмитрий Владимирович? – спросил воевода.
– А что Москва? Стоит, строится, все более и краше становится.
– Да, все ж столица, не то что наша крепость.
– Ваша крепость, князь, имеет важное значение для обороны Руси от набегов татар крымских.
– Так-то оно так, и все же Москва есть Москва. А как царь-батюшка поживает? Отошел от болезни? Мы тут вельми переживали за него, узнав, что огненная болезнь сразила его, а князья и бояре московские отказывались присягу сыну его давать, проча на престол Владимира Старицкого. Молились за здравие государя.
– Поправился он вполне. Делами занят.
– Ему поменьше делами-то. Великие перемены в государстве стали ощущаться, треба до конца дело святое по укреплению Руси довести. А без Ивана Васильевича то не сделать никому.
– Все доведет до конца царь наш Белый и Грозный.
– Ну и дай ему Бог здравия.
Савельев устроился поудобнее в кресле.
Воевода спросил:
– Ты трапезничал утром?
– Немного.
– Значит, отобедаешь со мной?
– Коли приглашаешь, с радостью.
– Ну что за слова, князь, ты мой гость, а гостя следует ублажать, чем возможно. Коли гость тот добрый. А ты от самого Ивана Васильевича!
Горинский крикнул в сторону двери:
– Никола!
Тут же объявился отрок лет четырнадцати.
– Да, князь?
– Передай мой приказ в поварню, обеденную трапезу приготовить отдельно для меня и моего гостя. И не забыть ратников прибывшей дружины. Блюда подать сюда.
– Извиняй, князь, когда подать?
– После полуденной молитвы.
– Слушаюсь.
Служка убежал.
Савельев сказал:
– Перейдем к делу, Иван Васильевич? Тебе ведомо, для чего в твои земли прислана особая дружина?
– Был гонец от царя. Ведаю. Татары крымские да ногайцы беспокоят и грабят наши земли, мы должны будем, где возможно, дать им отпор.
– И не только отпор, князь, но и рубить тех, на ком кровь людей наших, да в неволе люд простой.
– Это так!
– Государь говорил, ты должен оказать мне помощь.
– В его послании о том сказано. Но ты должен понять, большой помощи оказать не могу. От силы отряд ратников в двадцать конных.
– И то дело. Что у тебя со сторожами?
– Есть, но не везде. Выезжают разъезды в Дикое поле. Смотрят, где можно. А татары наглеют. Хан Девлет Гирей и его господин османский султан Сулейман не могут смириться с потерей Казани. Кроме того, Константинополю нужны рабы. Они усиливают свой флот, им требуются гребцы на галеры. Оно и понятно, рабский труд выгоден всегда. Оттого Девлет Гирей направил из Бахчисарая к Перекопу несколько сотен своих… не ведаю, как и назвать их, воинами язык не поворачивается. Головорезов, так правильней. В Перекопе к ним присоединились сотни ногайцев. Их точное число неизвестно. Вроде и небольшая сила, но идет она не воевать с русской ратью, она идет грабить, убивать, захватывать невольников, сжигать наши деревни и села.
– То не вновь, скажи, воевода, что ты ведаешь об отрядах Девлет Гирея?
– Только то, что ведет их ногайский мурза Даян Галимбек. В одном месте татары разбойничать не будут, разойдутся по степи и пойдут к разным городам. Мы тако же ожидаем, что они появятся и у нас.
