— Я что-то нарушил? — спросил удивленный Райский и показал рукой на заблокированные колеса.
— Неправильно поставили машину на стоянку, — ответил равнодушный гаишник и жезлом указал на запрещающий знак.
— Но сорок минут назад его здесь не было, — ответил пораженный Райский. — Я это точно помню! Я не мог его не заметить!
— Все так говорят, когда нарушают.
— Ну хорошо! Нарушил! Но зачем заблокировали колеса? Выписывайте квитанцию… Я, в конце концов, заплачу штраф и уеду. — Вадим Андреевич знал по опыту и по рассказам других автомобилистов, что спор в аналогичных ситуациях бесполезен.
— Не могу отпустить. Постановление правительства Москвы, — пояснил гаишник и, махнув жезлом, крикнул одному из людей в спецовках: — Подгоняй эвакуатор.
Тот стал что-то говорить в переговорное устройство.
— Сейчас подъедет спецмашина. Погрузит вашу иномарку и отвезет на охраняемую стоянку, — продолжил сильно потеющий капитан, свободной от жезла рукой промокая носовым платком пот на своей шее. — Там она и будет находиться до тех пор, пока вы не уплатите штраф за неправильную парковку и не оплатите время нахождения на стоянке. Она поблизости. За кольцевой дорогой. Оплата за стоянку — посуточная. Кстати, обычно через определенный срок невостребованные автомобили продаются с аукциона. Но вам, — гаишник насмешливо посмотрел в глаза Райскому, — это, кажется, не грозит.
— Надеюсь, что так оно и будет, — сказал понимающий Райский и попросил гаишника отойти с ним в сторону.
Гордеев, хорошо знавший о существующей в Москве неразберихе с парковкой, причиной которой были незаконные действия столичного правительства, молча наблюдал за ситуацией со стороны. Он не вмешивался в происходящий диалог гаишника и Райского, но внимательно наблюдал за рабочими, которые в ожидании прибытия эвакуатора пытались заблокировать заодно и соседние машины. Они показались ему новичками в своем деле. А их действия — какими-то неловкими. Отсутствовал у них навык обращения с блокираторами колес, который Юрий видел не раз у других работников этой сферы, проезжая по московским улицам. Да и черно-синие их спецовки выглядели неестественно свежими и чистыми для середины рабочего дня.
«И это в такую-то жару», — подумал Гордеев.
Он еще немного постоял на краю тротуара и отошел в тень ближайшего здания.
Вскоре вернулся Райский.
— Сейчас поедем, — сообщил он.
— На своих двоих или на такси? — поинтересовался Гордеев.
— Петрович, ты меня обижаешь…
— И не думал. Я так понимаю, что и капитан на тебя не в обиде?
— Пришлось…
— Номер бляхи запомнил?
— А зачем?
— Может пригодиться.
— Запомнил, — невесело ответил Райский, глядя, как снимают блокираторы с колес его «форда». Настроение у него было испорчено.
Лишь на Таганской улице упорно молчавший Райский словно очнулся:
— Юра, но ведь знака там действительно не было?
— Не было, — подтвердил Гордеев. — Но появился.
— Черт знает что творится! У меня такое впечатление, будто гаишники возят запрещающие знаки в багажнике и вывешивают их, где им захочется. Левый заработок!
— Может быть, — усмехнулся Гордеев. — На эту тему даже есть анекдот. Рассказать?
— Нет.
Райский надавил на акселератор. Двигатель «форда» прибавил оборотов, и Гордеева вжало в спинку анатомического кресла. Машина рванулась к зеленому глазу светофора. Впереди был перекресток, который Вадим Андреевич надеялся проскочить до желтого света.
