– А как ее звали?
– Настя.
– Анастасия, значит… Прямо как мою двоюродную сестру, надо же!
Саша ускорился. Валера, сбившись с шага, тут же перестроился и заспешил с ним рядом.
– Слышь, Санек, а может, я тебя со своей сестрой двоюродной познакомлю, а? Тоже Настя. Чё ты… Идем к нам на ужин, а?
– Извини. – Саша остановился на перекрестке, где они обычно расходились, протянул руку. – Ну, до завтра?
– Ну чё ты, Санек? – Валера явно обиделся и руку пожимать не спешил, кивнул в проулок, в который обычно сворачивал Саша. – Ты не очень-то туда спеши. Там тебе с ужином сегодня сто процентов не повезет.
И Саша вдруг обеспокоился. И вспомнил, что пару дней назад у Марины Ивановны прихватывало сердце, и он сам лично капал ей сердечные капли, отыскав в ее аптечке.
– Что случилось?! Марина Ивановна слегла?!
– Да нет, чего ты побледнел-то? – удивленно воскликнул Валера. – Гости у нее. Полный дом гостей. Сначала внук приехал. Потом сын с охраной. Там у нее дым коромыслом. Ей сегодня не до тебя. Так что мое предложение в силе. Идем к нам?
– Валера… Извини… Ничего личного. Устал.
– Ну гляди.
Валера вяло ответил на рукопожатие, буркнул «пока» и ушел. А Саша снова почувствовал раздражение. И зачем он рассказал ему про Настю? Чего вырвалось? Станет теперь языком молоть направо и налево. А если дойдет до Марины Ивановны…
Странно, но Валерины прогнозы не сбылись. Саша не остался без ужина. Стоило ему подойти к своей калитке, как из дверей соседского дома выглянул невысокий неприметный мужчина в холщовой кепке с козырьком и призывно замахал ему рукой.
– Вы мне? – Саша ткнул себя пальцем в грудь.
– Если ты Говоров, то тебе, – кивнул мужчина, спускаясь со ступенек крыльца и подходя к забору, разделяющему их два участка.
– Я Говоров. – Саша пожал протянутую руку.
– Я Вова. – Мелкие серого цвета глаза Вовы тщательно ощупали лицо соседа. – Не удивляйся, зови так. Все меня так зовут. Просто Вова. Идем, Говоров.
– Куда?
– За стол. Хозяйка дома зовет. Мой хозяин зовет.
– А ваш хозяин?
– Ее сын. Ганьшин Виктор Егорович. Влиятельный мужик. Злить не рекомендую. Раздражать тоже. Отказы не принимаются.
– Ладно. Сейчас я. Руки только помою, умоюсь. Да и переодеться надо. – Саша был в форме.
– Пять минут тебе, – согласно кивнул Вова и ткнул пальцев в забор. – Я тебя тут подожду.
Саша вошел в дом, Спиридон привычно сидел у порога, теперь возле его тапок. Верный кот. Умница. Ужин, невзирая на приглашение, Марина Ивановна все равно приготовила и оставила на столе под белым полотенцем. Валера снова оказался не прав. И записка на клочке тетрадного листка в клеточку. Неровным почерком Марина Ивановна оставила ему приглашение. И в суровой форме добавила приписку, что если не придет, она обидится насмерть. Так и написала – насмерть.
Саша улыбнулся, убрал еду в холодильник. Над умывальником умылся, быстро переоделся в серые джинсы, черную футболку, надел сандалии, забыв про носки, и пошел из дома. Вова стоял все там же у забора, внимательно рассматривая небосвод, чуть сдвинув кепку со лба.
– Славные деньки устанавливаются, да, Говоров? Дождей больше не будет.
– Да, тихо, тепло. – Саша глянул на Вовин профиль. И добавил зачем-то: – Главное, тихо…
– Ну да, ну да, тихо. Идем, – и, не глянув в его сторону, зашагал к дому Марины Ивановны.
В комнате соседки был накрыт к обеду большой стол. В центре стола, застеленного накрахмаленной льняной скатертью, стояла громадная, с полведра, глиняная супница с торчащим из нее половником. Вокруг супницы груда тарелок с холодцом, салатами, блинами, жареной рыбой, тушеной кабанятиной. Прямо напротив входа сидел сын Марины Ивановны – Ганьшин Виктор Егорович. Высокий, крепкий, черноволосый, черноглазый. Рядом с ним, по левую руку, его мать – Марина Ивановна, не сводившая обожающего взгляда с сына и внука. Внук сидел справа от отца и был почти его точной копией. Исключение составляли вес, рост, взгляд, выражение лица.
