– Во псих, – сказал Протасов, – а если я через окно не пролезу?!
– Тогда тебе крышка, чувак!
– Это тебе крышка! – набрав в легкие побольше воздуха, Валерий перевалился через борт.
– Вау! – орал он через секунду, всполошив стаю чаек на противоположном берегу Десны. – Мать моя, полярница! Ну и дела! Бандура, чего ты ждешь, твою дивизию?!
Андрей медлил. «Рейндж Ровер» еще держался на плаву, покачиваясь и медленно погружаясь. Студеная вода облизывала борта, и, кажется, поджидала Андрея. Чтобы обжечь холодом, а может, утащить на дно.
– Давай, придурок! – вопили приятели. – Что ты телишься, лох?!
– Огонь на поражение! – раздалось с берега. Сразу загремели выстрелы. Пули зажужжали по воздуху, защелкали по крыше машины. Лопнуло и высыпалось лобовое стекло.
– Сваливай, псих!
Легкая речная зыбь уже плескалась через капот. Откинувшись на сидении, Андрей выдавил ногами остатки лобового стекла, задержал дыхание, а потом прыгнул в воду. Река сомкнулась и проглотила его.
* * *
– Про Чапаева слыхал?! – кричал Протасов, яростно работая обеими руками. – Вот суки, устроили себе бесплатный тир!
Вокруг их голов то и дело вскипали фонтанчики, можно было подумать, дождь идет.
– Ага. А город подумал – ученья идут.[6] Шевели граблями, Бандура!
«Рейндж Ровер» Олега Правилова, на удивление, еще держался наплаву. Его постепенно сносило к фарватеру, задранная корма придавала машине сходство с терпящим крушение «Титаником», только, естественно, в миниатюре. Поскольку милиционеры продолжали гвоздить по реке, джип был единственным укрытием от пуль. Протасов и Бандура старались держаться такого курса, чтобы идущий ко дну внедорожник прикрывал их от стрелков.
– Слышь, Бандура, а где Планшетов?! – фыркая и отдуваясь, спросил Протасов. Высунувшись из воды, он покрутил головой. Юрика нигде не было.
– Не-не знаю, – ответил Андрей, лязгая зубами. – Ва-валерка, я ног не чувствую.
Они были примерно на середине реки.
– Не болтай! Греби!
«Рейндж Роверу» наступал конец. Джип Олега Правилова уходил в пучину, как настоящий броненосец, разве что военно-морского флага не хватало, чтобы обставить его гибель, как положено. Вскоре вода сомкнулась над задним бампером внедорожника с почти ритуальным шелестом. На поверхность вырывались пузыри, как при погружении подводной лодки.
– Валерка, обожди! – захрипел Андрей, в спину удалявшемуся Протасову. Он барахтался, беспомощный, как щенок. Туфли слетели и ушли на дно, Бандура понимал, что еще немного, и он отправится за ними. Студеная вода уже не жалила до костей, напротив, наступило онемение. – Валерка!
Обернувшись, Протасов оценил его посиневшие губы и белое, осунувшееся лицо.
– Твою мать, а!
На берег они выбрались в обнимку. Точнее, на берег вылез Валерий, таща Бандуру как ручную кладь или бревно. Андрей не видел ни раскидистых ив у кромки воды, не чувствовал песка мелководья. Он оцепенел, провалившись в прострацию. В зарослях они повалились на песок. Протасов переводил дух. Он совсем выбился из сил. На дальнем берегу милиционеры сновали у воды, размахивали руками и что-то кричали. Однако, желающих повторить заплыв не нашлось. Как, вероятно, и лодок, еще в восьмидесятых порубленных на дрова.
– Давай сваливать, – отдышавшись, сказал Протасов. – Пока они с местным РОВД не связались. Нам, блин, топать и топать, как до Москвы рачки. Да и не хрен тут валяться, а то околеем, как Карбышев в концлагере.
