Психологи обычно не ошибались. После того, как она выпила стакан воды, не ответив на вопрос Липки, он более уважительно произнес во второй раз:
– Я вас слушаю.
– У вас в доме можно говорить? – спросила Марина.
– Да, – кивнул Липка.
– Вы получили сообщение о моем прибытии?
– Мне передали, что приедет связной. Кто именно, мне не сказали. Правда, я не понимаю, почему нужен так срочно. Последнее сообщение о военно-морской базе в Мар-дель-Плата я отослал всего две недели назад.
– Это не связано с вашей деятельностью в Аргентине, – заметила Чернышева. – Нас интересует один человек. Который раньше работал с вами.
– Я работал со многими людьми. Их, наверное, несколько сот человек, – мрачно заметил Липка. – О ком конкретно вы говорите?
– Кучер. Вы знаете такого?
– Флосман? – изумился Липка, впервые обнаруживая какое-то подобие чувств. – Не может быть. Разве он жив?
– Иначе я бы не приехала.
– Но он работал в Мюнхене, в Германии, – возразил Липка. – Исчез два года назад, после объединения Германии. Никто о нем ничего не слышал.
– Он в Аргентине, – сухо сказала Марина.
– У вас точные сведения?
– Вы думаете, я прилетела в Аргентину, чтобы пошутить с вами? – спросила Чернышева.
Липка смутился. Ничего не сказал. Снова налил себе вина. Выпил. И только потом спросил:
– Что я должен делать?
– Найти Флосмана. Вы знаете его стиль, его методы работы. Вы видели его в Германии четыре года назад. Значит, сумеете сразу узнать. Мы окажем вам любую помощь.
Липка задумался.
– Почему вы его ищете?
– Мы беспокоимся за нашу агентуру, – честно ответила Чернышева, – он знает многих бывших ваших коллег, которые сейчас работают на нас.
– Он никогда не был предателем, – возразил Липка, – он всегда был одним из лучших среди нас. Очевидно, он просто сбежал, решив не искушать судьбу.
– Он сбежал не поэтому, – возразила Чернышева, – он боялся, что среди найденных в Праге документов будет и его личное досье. Он был двойным агентом. Работал на Прагу и Лэнгли одновременно. И поэтому решил сбежать, когда равновесие было нарушено. Видимо, в ЦРУ просто не знали, что он был агентом Праги. И его устраивала подобная работа. Больше информации и больше денег.
На этот раз Липка замолчал надолго. Минуты на две. Потом, достав из кармана трубку, произнес:
– Это сложное задание. Если он не хочет, чтобы его нашли, мы его можем не найти. Ходили слухи, что он сбежал, захватив с собой деньги местной резидентуры. Он хороший профессионал.
– Это мы знаем.
– И опасный противник, – добавил Липка, – очень опасный. Я его хорошо знаю. Нам придется нелегко, очаровательная сеньора. Кстати, вы не сказали, как вас зовут.
– Сеньора Дитворст. Я нидерландская журналистка.
– По-испански вы говорите довольно неплохо. Хотя иногда проскальзывает какой-то акцент. Не немецкий, скорее шведский, в общем, скандинавский. Но не русский. Как мне выйти на Флосмана?
– По нашим сведениям, он в Буэнос-Айресе.
– Вы знаете, сколько там людей? Мне понадобится вся оставшаяся жизнь, чтобы его найти.
– Нет, – возразила Чернышева, – мы знаем, как это сделать за несколько дней. Думаю, у нас получится. Завтра я жду вас в отеле «Санта-Крус». До свидания, – она поднялась, прощаясь с хозяином.
– До свидания, – Липка поднялся следом.
Он проводил ее до дверей. И, вернувшись на свой диван, уставился на бутылку вина.
– Флосман, – пробормотал он чуть слышно, – они думают, что это так просто – найти тебя.
