Местное время 20:10 - страница 22

Приступая к описанию актуальной картины мимоходного искусства, хочу почтить вниманием классиков дня минувшего. Более всего из прежних «звёзд» меня интересовала судьба пресловутой Аннушки, примы сезонов 1993 – 1998 гг. Она пела на улицах, площадях, она пела даже на рынке, в химически агрессивной среде. Где она? Что она? как сложилась судьба её?

Молва ей приписывает чудесное преобразование в почтенную матрону, и всё благодаря дефолту 1998 года. Будто бы в то время она исхитрилась как-то ловко распорядиться своими деньгами (откуда? может, чужими?), благодаря чему, дескать, живёт теперь припеваючи (ой!..) где-то в Балтрайоне в своей квартире. Работает бабушкой-на-скамейке-у-подъезда, надзирая за соседскими детьми и иногда вспоминая свои вокальные опыты.

Для уличного артиста главное – держать нос по ветру.

После ухода Аннушки на заслуженный покой город сиротливо мыкается от одного уличного музыканта к другому, страстно желая, чтобы его поразили в самое очерствевшее сердце, – но тщетно! Нет уже прежней самоотдачи, перехлёстывающей через барьер очерствевших сердец… Но, по-прежнему, в лидерах тротуарного творчества музыка. Что-то не видно скульпторов; очень редки художники, не завелись пока танцоры и перманентные ораторы на всякие темы. Из сонма муз лишь несколько прижились на улицах, и первая средь них та, которая поёт и играет.

За 10 последних лет остались неизменными места их взывания к нашим кошелькам. Я нашёл простую формулу определения центра в нашем городе, как известно, центра не имеющего. Где они пасутся, там и есть центр. Они живут и работают по линии «Южный вокзал – площадь Победы – Центральный парк»; это и есть центр.

Но некоторые места главного городского меридиана по-прежнему для них закрыты. Попробовала на новой площади Победы какая-то неофитка устроить публичное выступление, так к ней споро подошли и предложили «не упорствовать. Люди ведь отдыхают, не мешайте им», из чего наконец стала понятна функция нашей главной площади. Девушка с аргументами согласилась, а подошедшие товарищи опять слились с ландшафтом, как те зверята, которых нужно отыскать в детской игре-рисунке «отыщи среди ветвей семерых зайчат».

Из уличных мастеров мне больше всего жалко гитариста. Он был самый элегантный среди собратьев по музе. Только отсутствие бабочки указывало на его понимание разницы между концертным залом и сквозняком. С блестящей техникой игры, седой, в костюме и белой сорочке, он скромно играл у культурных мест города: у Дома искусств, у КТИ-КГТУ, на тех же вокзалах… Но бросали ему в открытый футляр мало: слишком интеллигентен. Потому и пропал с наших глаз – или переехал в ресторан работать, или потерпел финаско и прекратил выступления.

Сегодня его амплуа пытаются занять исполнители-суррогаты. Они с магнитофончиком сидят на берегу текущей публики и делают вид, что играют, перебирая пальцами в такт аудиозаписи. Налицо потеря аутентичности с усилением громкости звука…

Продолжая инструментальную линию, мы обязательно наткнёмся на уличных баянистов. Шестидесятилетние, в молодое время они с помощью баяна и чуба из-под заломленного картуза покоряли сердца девушек. Все мы помним те кинофильмы, откуда взялись баян, чуб и картуз: там играли Крючков и Утёсов, там пел Бернес… Постаревшие, наши баянисты не утратили навык игры, регулярно собирая публику на дачах и во дворах пятиэтажек. И вот они решили, что искусством зарабатывать не зазорно, – и окончательно вышли в люди.