Отсюда следует, что основное различие метода, принятое в метафизической трактовке опыта, – это не различие между субъектом и объектом, как в большинстве, если не во всех прежних системах, включая то продолжение Кантовского способа философствования, которое известно как Erkenntnisstkeorie или Er- kenntniss-Kriticismus, эпистемология, или теория познания, все еще преобладающая в Германии. Это различие между сознанием, воспринимаемым просто как процесс-содержание, с одной стороны, и любыми другими реальностями, какими бы они ни были, которые могут быть обнаружены в отношении к этому процессу-содержанию в качестве либо реального условия, либо реального условия-обстоятельства. Существуют ли и в каком смысле такие реальности, отличные от сознания, или само сознание стоит в отношении реального состояния к самому себе, как в гегельянстве, можно выяснить только из анализа содержания процесса как реально переживаемого; этот анализ и есть метафизика. Этот субъективный анализ, следовательно, в истинном философском методе имеет приоритет над изучением сознания в связи с любым реальным агентством, которое может быть вовлечено в него или предполагается им, либо как его субъект, либо как объект или объекты, которые являются его условиями или его обусловленностями; изучение сознания в этих отношениях является не метафизикой, а психологией, исследованием, которое только на более поздней стадии должно быть принято и включено в метафизическую философию в целом.
Я, конечно, осознаю, что это почти инверсия значений и функций, обычно приписываемых мктафизике и психологии соответственно. Мктафизика обычно отождествляется с онтологией, изучением реальной и, возможно, трансцендентной сущности и агентства, которые, как предполагается, лежат в основе явлений сознания, а также явлений вообще. А психология обычно понимается как исследование феноменов сознания в связи с их феноменальными условиями и следствиями, оставляя их глубинные реалии (если таковые имеются) метафизике или онтологии. Оба взгляда основаны на аристотелевской или схоластической философии, все еще сохраняющейся в современной и обычной мысли, и всегда желанной для тех, кто либо враждебен, либо равнодушен к философии как к живому и прогрессивному исследованию.
Но я уже привел причины, по которым я отвергаю такое разделение труда, равно как и соответствующее применение выражающих его терминов. Такое разделение может быть правомерным только с объективной точки зрения, никогда – с субъективной; и то лишь при условии предварительного допущения предположений, которые в философии недопустимы. Я не буду повторять свою аргументацию по этому вопросу. Но одно замечание я бы добавил. Дело в том, что изменение, которое я пытаюсь ввести, не является пустым или капризным изменением только номенклатуры; но изменение номенклатуры связано и необходимо для главного изменения, которое я хочу видеть осуществленным в разделении и организации знания в целом, изменения, при котором философия, основанная на субъективном и аналитическом методе, наконец, займет свое надлежащее место, как ведущая и доминирующая отрасль среди всех отделов человеческого знания.
